Золотой век русской поэзии - Вильгельм Карлович Кюхельбекер

Суров и бледен человек;

Но зелены в отечестве Омира[150]

Холмы, леса, брега лазурных рек.

Цветет Парнас! пред ним, как в оны годы,

Кастальский ключ живой струею бьет;

Нежданный сын последних сил природы —

Возник Поэт, – идет он и поет.

   Воспевает, простодушный,

   Он любовь и красоту

   И науки, им ослушной,

   Пустоту и суету:

   Мимолетные страданья

   Легкомыслием целя,

   Лучше, смертный, в дни незнанья

   Радость чувствует земля.

Поклонникам Урании холодной

Поет, увы! он благодать страстей;

Как пажити Эол бурнопогодный,

Плодотворят они сердца людей;

Живительным дыханием развита,

Фантазия подъемлется от них,

Как некогда возникла Афродита

Из пенистой пучины вод морских.

   И зачем не предадимся

   Снам улыбчивым своим?

   Жарким сердцем покоримся

   Думам хладным, а не им!

   Верьте сладким убежденьям

   Вас ласкающих очес

   И отрадным откровеньям

   Сострадательных небес!

Суровый смех ему ответом; пе́рсты

Он на́ струнах своих остановил,

Сомкнул уста, вещать полуотверсты,

Но гордыя главы не преклонил:

Стопы свои он в мыслях направляет

В немую глушь, в безлюдный край; но свет

Уж праздного вертепа не являет,

И на земле уединенья нет!

   Человеку непокорно

   Море синее одно,

   И свободно, и просторно,

   И приветливо оно;

   И лица не изменило

   С дня, в который Аполлон

   Поднял вечное светило

   В первый раз на небосклон.

Оно шумит перед скалой Левкада.

На ней певец, мятежной думы полн,

Стоит… в очах блеснула вдруг отрада:

Сия скала… тень Сафо!.. голос волн…

Где погребла любовница Фаона

Отверженной любви несчастный жар[151],

Там погребет питомец Аполлона

Свои мечты, свой бесполезный дар!

   И по-прежнему блистает

   Хладной роскошию свет,

   Серебрит и позлащает

   Свой безжизненный скелет;

   Но в смущение приводит

   Человека вал морской,

   И от шумных вод отходит

   Он с тоскующей душой!

〈1835〉

Бокал

Полный влагой искрометной,

Зашипел ты, мой бокал!

И покрыл туман приветный

Твой озябнувший кристалл…

Ты не встречен братьей шумной,

Буйных оргий властелин, —

Сластолюбец вольнодумный,

Я сегодня пью один.

Чем душа моя богата,

Все твое, о друг Аи!

Ныне мысль моя не сжата

И свободны сны мои;

За струею вдохновенной

Не рассеян данник твой

Бестолково оживленной,

Разногласною толпой.

Мой восторг неосторожный

Не обидит никого;

Не откроет дружбе ложной

Таин счастья моего;

Не смутит глупцов ревнивых

И торжественных невежд

Излияньем горделивых

Иль святых моих надежд!

Вот теперь со мной беседуй,

Своенравная струя!

Упоенья проповедуй

Иль отравы бытия;

Сердцу милые преданья

Благодатно оживи

Или прошлые страданья

Мне на память призови!

О бокал уединенья!

Не усилены тобой

Пошлой жизни впечатленья,

Словно чашей круговой;

Плодородней, благородней,

Дивной силой будишь ты

Откровенья преисподней

Иль небесные мечты.

И один я пью отныне!

Не в людском шуму пророк —

В немотствующей пустыне

Обретает свет высок!

Не в бесплодном развлеченье

Общежительных страстей —

В одиноком упоенье

Мгла падет с его очей!

〈1835〉

Осень

1

И вот сентябрь! замедля свой восход,

   Сияньем хладным солнце блещет,

И луч его в зерцале зыбком вод

   Неверным золотом трепещет.

Седая мгла виется вкруг холмов;

   Росой затоплены равнины;

Желтеет сень кудрявая дубов,

   И красен круглый лист осины;

Умолкли птиц живые голоса,

Безмолвен лес, беззвучны небеса!

2

И вот сентябрь! и вечер года к нам

   Подходит. На поля и горы

Уже мороз бросает по утрам

   Свои сребристые узоры.

Пробудится ненастливый Эол;

   Пред ним помчится прах летучий;

Качаяся, завоет роща, дол

   Покроет лист ее падучий,

И набегут на небо облака,

И, потемнев, запенится река.

3

Прощай, прощай, сияние небес!

   Прощай, прощай, краса природы!

Волшебного шептанья полный лес,

   Златочешуйчатые воды!

Веселый сон минутных летних нег!

   Вот эхо в рощах обнаженных

Секирою тревожит дровосек,

   И скоро, снегом убеленных,

Своих дубров и холмов зимний вид

Застылый ток туманно отразит.

4

А между тем досужий селянин

   Плод годовых трудов сбирает;

Сметав в стога скошенный злак долин,

   С серпом он в поле поспешает.

Гуляет серп. На сжатых бороздах

   Снопы стоят в копнах блестящих

Иль тянутся вдоль жнивы, на возах,

   Под тяжкой ношею скрыпящих,

И хлебных скирд золотоверхий град

Подъемлется кругом крестьянских хат.

5

Дни сельского, святого торжества!

   Овины весело дымятся,

И цеп стучит, и с шумом жернова

   Ожившей мельницы крутятся.

Иди, зима! на строги дни себе

   Припас оратай много блага:

Отрадное тепло в его избе,

   Хлеб-соль и пенистая брага;

С семьей своей вкусит он без забот

Своих трудов благословенный плод!

6

А ты, когда вступаешь в осень дней,

   Оратай жизненного поля,

И пред тобой во благостыне всей

   Является земная доля;

Когда тебе житейские бразды,

   Труд бытия вознаграждая,

Готовятся подать свои плоды

   И спеет жатва дорогая,

И в зернах дум ее сбираешь ты,

Судеб людских достигнув полноты, —

7

Ты так же ли, как земледел, богат?

   И ты, как он, с надеждой сеял;

И ты, как он, о дальнем дне наград

   Сны позлащенные лелеял…

Любуйся же, гордись восставшим им!