90 лет вместе со всей страной: воспоминания и размышления (Кантуры, Хитрые, Щерба) - Николай Александрович Каланов

председатель объявил, что остался один час, завершайте. Я чуть ли не в панике. Переписал начисто план (с эпиграфом) и как начал строчить и за 40 минут что-то настрочил. Уже собрали у всех работы и ко мне: «Сдавай!». Я завершающую идейную фразу залепил, нет, загвоздил крепко и сдал без просмотра. Вышел, сердце стучит. Думаю, сколько там ошибок? Господи помоги. На следующий день со страхом подходил к доске списков оценок. Смотрю, у меня ничего не стоит, пролетел. Но ведь тема раскрыта мною сильно. Она моя жизнь, что делать? Иду в приемную комиссию, чему быть, того нет миновать. Спрашиваю, что у меня? Двойка? Отвечают, что у нас герой, писатель. Твою работу обсуждали все и ответственный секретарь и математики и физики, говорят – зрелый писатель. Я хватит шутить, проставьте в списки оценку, если не два. Она пошла и поставила 5+! Тогда я поверил. И думаю, дух в меня в тот час вселился и помог мне. Меня, как зрелого писателя зачислили почему-то на механический факультет, якобы по рекомендации физиков – инженер механик должен изобретать. В библиотеке впервые я увидел справочник вузов и специальностей СССР. И решил перейти после 1-го курса в Таганрогский радиотехнический.

После сдачи экзаменов я немедля поехал в Кореновскую. Почти 8 лет не видел сестру Анну и еще больше тетю Симу и других родственников. Пешком, почти бегом на ж/д вокзал. На перрон и в кассу «героев», гаркнул билет до Кореновской. Схватил билет и бегом, на ходу сел в вагон. Пока доехал меня протянуло сквозняком. Встретили меня хорошо, поздравили. Но на второй день поднялась температура до 41,2 и пришлось идти в поликлинику. А там больных и калек уйма. А врача нет. Ждем 2 часа, 3 часа. Я не выдержал и к главному врачу: «Это что за порядок!» Он: «Может она спасает человека?» Я: – «Здесь что, не люди и спасать не нужно?». Минут через 15 появляется дама-врач, рослая богатырь. Меня зовут в кабинет. Я: – «Принимайте очередных…». Сам я читал сборник стихов (то ли Никитина, то ли Жуковского, маленькая книжечка, у Анны взял). Через минут 20 медсестра сунула мне термометр. Через 3–5 минут забрала и к врачу позвала в кабинет и уже в кабинет другой термометр. Измеряли – 41,3! Врач – «Вас немедленно госпитализировать». Я: – «Не могу». Выписали мне красный стрептоцид и еще что-то. И я опять у тети Симы и у Анны на ул. Пролетарской. Тетя Сима мне (кроме стрептоцида) горячее козье молоко с каким-то жиром (совсем не вкусным). Сутки или двое я потел страшно и почти не ел, отошел. И в Челбасскую надо ехать. Вещи к студенческой жизни готовить. И я, сдуру на велосипед Анны, и на Челбасскую прямиком (это км 60–70). Проехал км 20–30 и дальше сил нет. Еле добрался к вечеру. Проспал крепко и долго. Смотрю в зеркало и не узнаю, похудел килограмм на десять.

Учеба и жизнь в общаге

На Красной, 91 была библиотека, лекционные аудитории, кабинет директора Асмаева Петра Георгиевича, его замов по учебной, хозчасти, жилая квартира преподавателя сопромата, клуб и на 3-м и 4-м этажах общежитие, в комнатах по 4–6 чел. На 1-ом этаже общая кухня, плита на 2–3 места, топили углем. Отапливалось все здание грубами с коридоров. На каждом этаже туалеты и умывальники (очередь). В комнате со мной жили Коля Амерханов, Петросян Митик, Марченко Алексей, Лепехов – 5 чел. Возможно еще Кубалов Тотраз. Стол один, 2–3 стула, тумбочки для каждого. На 1-м курсе занятия на Красной, 91, химия – на Красной, 166 (технологи) и механические мастерские на Седина, 105. Здесь же сельхозинститут. На первой лекции по математике у механиков – Тигран, у технологов – Иванов. Набор 50 механиков и 75 технологов (возможно 100).

Тигран с палкой, хромая подходит к доске большой (1,5 × 2,5). У доски помост высокий см 20. Взбирается на помост, перекладывает тяжелую палицу с набалдашником в левую руку, в правую берет мел и быстро на всю доску рисует полосатую то ли кошку, то ли? За тем разворачивается к аудитории и левой рукой сильно грохает по доске. Все смотрят… Он размашисто тычет палкой в изображение с треском и с громким визгом кричит, протяжно вопрошает: – «Это-что?! о, – о??» Кое-кто из студентов: – «Кошка». Он: – «Тигр-р-р! А это!» – тычет себя в грудь – «Тигран Гарич Туманьян!» Кто улыбается, кто хохочет, кто смеется. Театр. Как современный Петросян, но без аплодисментов. Тогда и студенты были люди, а не безмозглая толпа, которая, глядя на поднятый палец «артиста-прохиндея» и его кривой рот еще беззвучный, поголовно бурно и долго аплодирует. Это – «мода-глупость». Ноу-хау.

Студенческая жизнь была интересной и плодотворной. Среди студентов было много фронтовиков и отслуживших в армии. Они старались получить знания, опыт и задавали тон остальным. В общежитие жили приезжие. Им было сложнее, большая самостоятельность в планировании самообслуживания и учебы, питания, и одеться, стирка, и умыться сложнее и пр. Городским было проще – учеба и все остальное – родители. Были и бедные, которым стипендии не хватало и приходилось эпизодически подрабатывать, в основном на разгрузке ж/д вагонов. Мне трудновато было. Отец – старик-колхозник, в те годы пенсия натурой и мизер, самому не хватало. Сестры с семьями и малой зарплатой. Мне удавалось в летние каникулы помогать им. Стипендию я всегда получал повышенную (учился без троек) и подрабатывал, в том числе и в институте – чертил на больших листах ватмана наглядные учебные пособия. В гастрономах продуктов было много, высокого качества и дешево, особенно, рыбы вяленой, размером 25 × 40 см в ящиках штабелями, чуть ли не до потолка. Икра черная и красная в корытах, красную кетовую икру и за икру не считали. Икра судака отварная, поджаренная на 1 рубль в день и сыт. В столовых большой выбор блюд. В меню около 20–30 наименований. За 60–80 копеек прилично пообедаешь (салат, суп, гуляш, компот или чай). Алкогольных напитков в столовой полно (свыше 20 наименований) и все натуральные и без лишней дорогой упаковки.

В комнате со мной жили скромно, кроме Петросяна, который систематически получал посылки с деликатесами, никого не угощал. Кубалов Тотраз всегда поил нас натуральным ароматным янтарным чаям. Заваришь крепче – гудит все. Производительность изучения в несколько раз выше. Оригиналом был Коля Амерханов. Щуплый, физически слаб, ел мало, масса менее 50 кг. Укрывался одеялом с