Царь Иоанн IV Грозный - Александр Николаевич Боханов

Наемник Генрих Штаден, попавший в Россию в 1564 году, служивший потом в Опричнине и бежавший из страны в 1576 году, в своих «записках», изложил историю смерти Царицы Анастасии. Это описание построено исключительно на слухах. «Когда отравили Великую княгиню, Великий князь (Царь Иоанн. – А.Б.) послал в Лифляндию, в Дерпт, за некоей вдовой Катериной Шиллинг. Ее везли в Москву в золоченой карете; Великий князь надеялся, что она поможет Великой княгине. Он щедро одарил платьем эту женщину и сказал ей: «Если ты поможешь моей Царице, мы пожалуем на всю твою жизнь половину доходов с Юрьевского уезда в Лифляндии». И Великая княгиня спросила: «Ты можешь помочь мне. Помоги же!» Великая княгиня умерла, и женщина эта была обратно отвезена в Лифляндию»[273]. История совершенно мифическая, а указанная «вдова Шиллинг» нигде и никогда больше не упоминается.

Смерти Анастасии предшествовала длительная болезнь неизвестного происхождения. Она занемогла в октябре 1559 года, а умерла 7 августа 1560 года. Уместно особо подчеркнуть, что через четыреста с лишним лет мнение Царя о насильственной смерти Анастасии было документально подтверждено. Проведенная в конце 90-х годов XX века медико-биологическая экспертиза останков засвидетельствовала это с непререкаемой очевидностью. Вывод ученых-химиков был однозначным: жену Царя отравили[274].

«Царицу Анастасию травили не только мышьяком, но и ртутью. Причем ртуть в ее саркофаге обнаружена просто в невероятном количестве: 0,13 мг в костях (более чем в три раза превышение нормы), 0,3 мг в тлене (превышение нормы более чем в семь раз), 0,5 мг в погребальной одежде (превышение в 12 раз) и 4,8 мг в волосах (превышение нормы в 120 раз!)»[275].

Царь с самого начала подозревал, что Анастасию отравили. Никаких формальных поводов к тому не было, но он чуял этого своим сердцем. Знал и кто главным был в этом деле: двоюродный брат Царя князь Владимир Андреевич Старицкий (1534–1569) и его мать, неистовая и честолюбивая княгиня Ефросинья Андреевна, урожденная княжна Хованская (†1569), с которой дядя Царя Андрей Иванович князь Старицкий (1490–1537) обвенчался в 1533 году. Она происходила из литовского рода «Гедиминовичей», и ее предком являлся Великий князь Литовский Гедимин, правивший в Литве в 1318–1341 годах[276].

Отец Владимира Старицкого, князь Андрей (1490–1537), являлся шестым сыном деда Грозного – Великого князя Московского Иоанна III. Потому по важности родового приоритета он мог претендовать (и претендовал) на право тронопреемства. После смерти Василия III в малолетство Иоанна Васильевича Андрей Старицкий вместе с Ефросиньей подняли в 1537 году мятеж против правительства Елены Глинской, но проиграли. Андрей Старицкий был заключен в тюрьму, где вскоре и умер, а родичи были прощены Иоанном Грозным в 1540 году. В марте 1553 года, во время «огненной болезни» Первого Царя, Старицким представился новый случай осуществить неудавшийся замысел 1537 года. Но опять не получилось…

Вокруг Владимира Старицкого давно роились разные лживые сребролюбцы, тайные изменники и враги, которые Иоанну Васильевичу были хорошо известны. Это те, которые злоумышляли против Самодержца и много лет ненавидели жену Анастасию, пуская про нее разные ложные слухи: князья Шуйские, Пронские, Лобановы-Ростовские, Мстиславские, как и некоторые другие.

На подхвате у этих родовитых был кружок «сподвижников», или, по словам князя Курбского, «Избранная рада», оказывавшая заметное влияние на Иоанна в первые годы после воцарения. Никаких «делопроизводственных» документов этой самой «рады» не сохранилось, а само название не встречается в источниках той поры. Название придумал, на польский манер, князь А.М. Курбский[277]. То была группа временщиков, пытавшаяся не только разделить верховную властную прерогативу с Царем, но и ее себе присвоить. Именно их имел в виду Иоанн, говоря о злодеях, умертвивших Царицу Анастасию.

Они на власть Царя посягали, на власть, данную от Бога! Это особо было непереносимо для Иоанна, который в послании Курбскому в 1564 году ясно об этом высказался. «Неужели это свет – когда поп и лукавые рабы правят, царь же – только по имени и по чести царь, а властью нисколько не лучше раба?.. Но в этом-то причина и суть всего вашего злобесного замысла, ибо вы с попом решили, что я должен быть государем только на словах, а вы с попом – на деле»[278].

Полный и точный состав этой «рады», этой компании «лукавых рабов», неясен, но имена самых влиятельных фигур известны: А.Ф. Адашев, бывший ранее при Царе «ложничим» и «мовником», т. е. стелил постель и мыл повелителя в бане; пресловутый воевода-князь А.М. Курбский, настоятель Благовещенского собора в Кремле поп[279] Сильвестр, князь Д.И. Курлятев, Х.Ю. Тютин, князь И.М. Шуйский, князь А.Б. Горбатый-Шуйский, князь С. Лобанов-Ростовский.

Как написал историк С.Ф. Платонов, «это не была ни ближняя дума, ни дума вообще, а особая компания бояр, объединившихся к одной цели – овладеть московской политикой и направить ее по-своему»[280]. Иными словами, группа лиц, часть которых принадлежала к боярству, а часть выдвинулась в первые годы правления Иоанна Васильевича, плотной стеной окружила Самодержца, стараясь узурпировать его полномочия и стремилась даже не допускать к нему никого без своей санкции.

Главная стратегическая цель этой пресловутой «компании реформаторов» состояла в том, чтобы не просто подчинить контролю Монарха, но не допустить консолидации государственной власти. Возвращение к «боярской вольнице», расцветшей буйным цветом после смерти Василия III в 1533 году, была так близка, так желанна. Вельможи желали недавнее прошлое сделать настоящим и будущим. Они хотели «вкушать плоды земной радости», нисколько не заботясь о судьбе государства. Главное: именитым и родовитым должно быть хорошо и вольготно! А Русь? Пусть гниет и падает.

Деятели «рады» с самого начала «терпеть не могли» Царицу Анастасию. Привязанность Царя к молодой супруге мешала «радникам» овладеть Самодержцем, это был один из мотивов ненависти. Другой: родовое чванство, проявившееся в этой истории особенно наглядно. Жена повелителя хоть и происходила из боярского рода, но не из круга самых именитых. Захарьины-Романовы не вели свое родословие «издревле», а потому по происхождению и не имели права на особое положение. Однако, благодаря браку Анастасии с Иоанном Васильевичем, они вознеслись «не по чину». Заглазно Царицу называли «Евдоксией»[281].

Боярин князь Семен Лобанов-Ростовский, считавший себя потомком Рюрика в двадцатом колене, в беседе с литовцами негодовал, что Иоанн взял себе в жены «рабу»! На «рабынях» же нельзя было жениться, иначе «род упадет». В июле 1554 года этот «Рюрикович», не один, а «со товарищи», попытался «убежать» в Литву. Но именитому не повезло: был схвачен по дороге. На следствии князь ссылался на «малоумство», однако выяснилось, что Лобанов-Ростовский выдавал литовцам государственные и военные секреты уже не раз. Потому Боярская дума приговорила князя к смерти, но