Пирр, царь Эпира - Саркис Суренович Казаров

чтобы претендовать на наследство Агафокла, внук которого Александр, будучи сыном Пирра от его брака с дочерью тирана Ланассой, мог считаться законным правителем Сицилии (App. Samn., 11; Diod., XXII, 8, 2; Just., XXII, 3, 3)[393].

Все это убеждает нас в том, что причиной экспедиции Пирра на Сицилию не было сиюминутное изменение его настроения или внезапного приступа глубокой обиды на италийских союзников. И едва ли стоит согласиться с мнением В. Ине, что якобы «мудрость римских сенаторов» увела Пирра из Италии на Сицилию[394].

План захвата острова имелся у Пирра уже давно. Кроме известной беседы Пирра с Кинеем, в достоверности которой можно усомниться, но которая все же в завуалированной форме передает планы царя (Plut. Pyrrh., 14), существует прямое указание Зонары, недвусмысленно сообщающего о стремлении Пирра захватить Сицилию (Zon., VIII, 5). Другое дело, что предпосылки для осуществления этого плана эпиротом созрели только после Аускула.

Сравнивая при этом возможности царя в Македонии, Италии и Сицилии, необходимо указать на еще одно немаловажное обстоятельство: Сицилия являлась островом, который был в некоторой степени изолирован от внешнего влияния. Поэтому в случае полного изгнания карфагенян с острова Пирр получал удобный плацдарм уже для созидательной деятельности — создания государственности в виде территориальной монархии эллинистического типа.

Вопрос о том, намеревался ли Пирр создать на Западе империю по типу державы своего кумира Александра Великого, спорен и трудноразрешим, свидетельством чему является разнообразие точек зрения на данный счет среди исследователей[395]. По нашему мнению, планы Пирра менялись в зависимости от изменения конкретной обстановки. Если первоначально цели его западной экспедиции были ограничены оказанием помощи тарентинцам и их союзникам в борьбе против Рима, то затем в планах Пирра прочное место заняла Сицилия.

Нельзя сказать, насколько широко афишировал свои планы эпирский царь. Так или иначе, о них стало известно карфагенянам. Прямым следствием озабоченности карфагенян намерениями Пирра стало появление в Остии Магона со 120 кораблями, который предложил Риму помощь против Пирра (Just., XVIII, 2, 1–5; Val. Max., III, 7, 10).

После переговоров с римлянами Магон отплыл к Пирру с целью разведать его планы относительно Сицилии (Just., XVIII, 2, 4). Как справедливо заметил М. Ш. Садыков, «сведения, которые при этом пуниец смог приобрести… оказали существенное влияние на последующие решения карфагенян осадить Сиракузы. Встреча Пирра с Магоном была неудачной карфагенской попыткой избежать вооруженного столкновения»[396].

Ничто уже не могло изменить планы Пирра в отношении Сицилии: он никогда не принимал скорых решений, однако если решение было им принято, то его воплощение в жизнь осуществлялось эпирским царем весьма настойчиво.

Тот восторженный прием, который устроили Пирру греки на острове, те стремительные успехи, которые знаменовали начало его борьбы с врагами, неопровержимо свидетельствовали, что планы царя относительно Сицилии имели под собой прочные основания. К сожалению, планам этим в конечном итоге не суждено было сбыться. Впрочем, это уже тема другого разговора.

Наш рассказ о первой кампании Пирра в Италии не будет полным, если мы не сделаем попытку раскрыть сущность понятия «пиррова победа», которое стало общеупотребительным и приобрело не только исторический, но и определенный философский смысл.

В свое время один отечественный писатель высказал, казалось бы, парадоксальную мысль: «Много побед одержал великий Пирр… но в историю вошла только одна „пиррова победа“»[397]. Действительно, Пирр, выдающийся полководец и государственный деятель античной эпохи, известен широкому кругу современных читателей лишь благодаря пресловутой «пирровой победе». Когда зародилось данное понятие, какой смысл в него вкладывали древние и вкладываем сейчас мы, — вот те вопросы, на которых хотелось бы остановиться.

Некоторые современные историки попытались дать определение и выявить глубинный смысл выражения «пиррова победа». Так, для В. Д. Жигунина «пиррова победа» является «синонимом разлада между грандиозностью замыслов и нерасчетливой расточительностью средств их достижения»[398]. Л. Р. Вершинин, автор статьи «Пиррова победа», определяет ее как «ненужный успех»[399]. Оба эти определения, как мы постараемся показать, не совсем точны.

Начнем с анализа самой фразы Пирра, которая и послужила основой для понятия «пиррова победа». Бытующее на сей счет мнение гласит, что после одной из своих побед над римлянами (какой конкретно, речь пойдет ниже) Пирр в ответ на поздравления ответил: «Еще одна такая победа, и я останусь без войска».

Между тем подобный перевод известной фразы Пирра представляется не совсем точным. К тому же у каждого из античных авторов, упоминающих об этом событии, мы встречаем ее различные версии (Plut. Pyrrh., 21; Diod., XXII, 6, 2; Dio Cass., fr. 40, 19; Zon., VIII, 2; Oros., IV, 1, 15).

В греческих версиях (Плутарх, Диодор, Дион Кассий, Зонара) определяющим является глагол

, что означает «погибать». И лишь в единственной латинской версии (у Орозия) речь идет о том, что если будет одержана еще одна такая победа, то у Пирра не останется воинов, с которыми бы он мог возвратиться в Эпир. Версия Орозия, происходящая, по-видимому, от какого-то римского источника, едва ли может претендовать на точность воспроизведения, а смысл фразы должен быть передан в следующем виде: «Если мы одержим еще одну такую победу, то погибнем».

Какое же конкретное событие ассоциируется с понятием «пиррова победа»? По этому вопросу у исследователей не существует единой точки зрения. Одна группа ученых (И. Г. Дройзен, Р. фон Скала, Р. Шуберт, В. Юдейх, О. Гамбургер, У. фон Хассель, К. Кинкэйд и др.) связывала «пиррову победу» с битвой при Гераклее[400]. Другая группа (В. Ине, Б. Низе, Д. Эббота, М. Жакмо, Ж. Каркопино, М. Левковиц и др.) ассоциировала «пиррову победу» с битвой при Аускуле[401].

Само собой разумеется, что решение может быть одно из двух: либо здесь имеется в виду битва при Гераклее, либо речь идет о битве при Аускуле, поскольку битва при Беневенте единодушно признается поражением Пирра.

Трудность заключается в том, что два древних автора, упоминающие об этом событии, придерживались разных мнений: если для Диодора данная фраза была сказана Пирром после битвы при Гераклее, то Плутарх недвусмысленно связывает ее с битвой при Аускуле.

Вместе с тем, на наш взгляд, решение этого вопроса возможно, если принять во внимание следующие соображения. Результаты битвы при Аускуле гораздо более соответствуют тому смыслу, который обычно вкладывают в понятие «пиррова победа», нежели результаты битвы при Гераклее: именно при Аускуле и Пирр, и римляне понесли самые тяжелые потери — с обеих сторон пало до 15 тыс. чел. В битве при Гераклее Пирр лишился ок. 4 тыс. воинов, но сохранил основной костяк своих сил (при войске в 25 тыс. воинов без союзников-италийцев). После же Аускула Пирр практически потерял