Российский колокол №7-8 2021 - Коллектив авторов

как свой. А этот малолетний следопыт просто гулял по лесу и по бутылкам стрелял из ружья. Вызовешь отца, вкатишь штраф и посоветуешь выпороть, невзирая на возраст. Годится?

Лихов задумался, затем поднял взгляд навстречу Женькиному, горящему такой нескрываемой надеждой, и показал пальцем на Дюшу:

– Ты ему жизнью обязан! Не забывай этого. Я тебя выпущу, Командор. Но при одном условии – ты мне сейчас при всех пообещаешь, что никогда в жизни не приблизишься к золотому запасу страны – к Гохрану России…

Женька взглянул на Андрея и незаметно для остальных повёл правой бровью вверх: «Слышал?»

«Понял», – правым уголком рта ответил ему Дюша.

Татьяна Грач

Последняя песня смерти

На волне снов твоих я эхом лечу.

Крыльев не нужно,

Тебя получу.

Если рядом пройдёшь – пропадёшь.

Но не бойся…

Сэйт нехотя вынул потёртые пластмассовые «капельки» из ушей, возвращаясь в реальный мир. Тот, где вместо волшебного голоса певицы – какофония из традиционного для подобных баров «тунц-тунц», гогота посетителей, звона посуды на подносе у споткнувшегося официанта.

«Чтоб тебе каждое утро в зеркале правду видеть, Лио!» – подумал Сэйт в сердцах, оглядывая полумрак подвала, в котором расположился очередной бар из тех, которые он успел обойти за этот час. Хотел было развернуться и уйти, решив, что здесь-то уж точно ловить нечего, но в последний момент замер на месте.

– О-о-о, кого я вижу! – послышался знакомый голос из глубины зала.

Сэйт выдохнул с облегчением, поняв, что не придётся остаток ночи продолжать поиски. Подошёл к уже изрядно потрёпанному Лионелю. А тот как ни в чём не бывало приподнял уже наполовину опустошённую бутылку:

– Приса… при… садись, раз явился. Барм… мен, второй стакан подгони, а?

– Что за повод на этот раз? – Сэйт махнул бармену рукой, давая понять, что не собирается присоединяться к веселью.

– У-у-у, повод – что надо повод, ща узнаешь, тока меня догони. В смысле? Как это не будешь? Ты мне друг или где?

– Ассистент я твой, если забыл, – Сэйт подхватил Лионеля под руку, заставляя подняться, пока ещё не слишком поздно. Тащить до дома обмякшую тушку раза в полтора больше его самого вовсе не улыбалось. – И платишь ты мне в том числе за то, что вовремя тебя останавливаю.

– Тю, зануда ты, друг, – обиженно фыркнул Лионель. – Мог бы и порадоваться за меня. Вместе могли бы порадоваться.

С этими словами он указал в сторону висящей на стене ТВ-панели, где беззвучно шло очередное паранормальное ток-шоу.

– Меня туда пригласили. Скоро. Через неделю. Тебе спасибо.

Спрашивать, за что, Сэйт не стал, быстро догадавшись о причине. И причина эта вовсе не радовала. Подсказывать фокуснику-шарлатану, над кем из пришедших на представление зрителей нависло облако скорой смерти, потому что, в отличие от него, действительно это видишь, – не самое приятное из занятий. Но, если ничего другого не умеешь, выбора особо и нет.

– Одного «спасибо» маловато будет, – проворчал Сэйт, выходя на улицу. – Придётся пообещать…

– А не только «спасибо», – Лионель резко остановился, так что Сэйт от навалившейся тяжести пригнулся. – Ща, пять сек…

Он, к облегчению Сэйта, наконец-то сумел твёрдо встать на ноги. Отточенным за годы выступлений движением извлёк из-за его уха блеснувшую в свете фонаря карточку.

– Во, держи. Ты ж любишь этих своих… «Белых чаек»? Сходи, развейся.

– «Белый чай», – машинально поправил Сэйт, ещё не до конца осознав, что держит в руках пригласительный билет на VIP-концерт любимой группы. – Они называются «Белый чай». И… ты серьёзно? Как ты его достал вообще?

– Фокусник я или где?

– Ладно, ладно, – Сэйт вдруг нахмурился. – Это неправильно. Моя способность, за такое не благодарят. И подарков не дарят тем более.

– Хэй, а ради меня? – Лионель произнёс это точно таким же тоном, каким ещё несколько минут назад предлагал выпить вместе с ним, и от этого Сэйт поморщился.

– Ради тебя самого ты сейчас пообещаешь, что больше никогда не притронешься к рюмке. И к бутылке. И вообще к спиртному. Тогда я не выкину этот пригласительный в помойку.

На короткий миг в затуманенном взгляде Лионеля промелькнула осознанность, и он кивнул. Соврал, конечно, ну и ладно.

Сэйт не стал признаваться, что тоже бессовестно слукавил. Не собирался он выкидывать пропуск на концерт мечты, не совсем же он дурак, в конце-то концов. Так что следующим вечером, оставив Лионеля в обнимку с кастрюлей куриного бульона окончательно приходить в себя – похоже, в том баре всё же подмешивают что-то в напитки, недаром репутация так себе, – Сэйт уже расположился за одним из самых удобных столиков в клубе.

Приглушённый свет, тихая музыка, настраивающая на лирический лад. От попыток какой-то незнакомки «расположиться за твоим столиком, один же пришёл, и я одна» пришлось отмахнуться. Ещё лет с пяти Сэйт крепко усвоил урок: таким, как он, лучше ни к кому не привязываться. Это всегда плохо заканчивается. Порой он и сам почти верил в то, что он «ангел смерти». Остальные не видят того, что видит он. Не осознают в полной мере, насколько внезапно может оборваться жизнь любого из них.

Музыка стихла на мгновение лишь для того, чтобы заиграть громче. Сэйт с первых нот узнал одну из новинок группы и сразу позабыл обо всём остальном. Загорелись электрические свечи, расставленные на каждом столике.

– Блеск, всплеск,

Звёздами небо усыпано.

Крик, хрип,

Где, скажи, это видано…

Продолжая петь, Николь Райс сделала шаг в круг света на сцене, и Сэйт почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Хрупкая статуэтка с художественно растрёпанными волосами, она казалась ещё прекраснее, чем в клипах и на записях концертов. Лёгкая и воздушная.

Призрак в серебристом платье.

И бледно-синий отсвет прямо над головой, который не замечал никто, кроме Сэйта. Приговор, означающий, что человеку осталось жить не больше суток.

Пора бы привыкнуть, видя подобное с тех пор, как себя помнит. Но почему она? Несправедливо, если эта музыка прервётся так рано.

А разве другие смерти были справедливыми? Та маленькая акробатка, имя которой он старательно стёр из памяти? Учитель, которого обожал весь класс? Десятки других, которых не сосчитать. Почти каждый день.

Остаток концерта прошёл будто в тумане. Пока остальные зрители приплясывали, повскакивав со своих мест под зажигательный «Изменчивый мир», кружились парами под «Рай вдалеке», Сэйт сидел, не в состоянии пошевелиться. Лишь смотрел на Николь, не отрывая взгляда. Вдруг ему лишь почудилось?

Мерцающее перламутром полупрозрачное облачко