Искусство рассказывать истории - Габриэль Гарсия Маркес

Роберто. Можно взять что-нибудь современное, например Беккета. Герои постоянно болтают, но на деле не говорят ничего, или говорят очень мало, или говорят столько, сколько нужно, но не понимают друг друга.

Рейнальдо. Как вам «Лысая певица» Ионеско?

Дениз. Мне больше нравится Беккет. Помню, как один из его персонажей повторял слова, как заезженную пластинку[71].

Роберто. Производит удручающее впечатление.

Габо. Энрике и Тереза обсуждают свою игру в пьесе: как странно говорить вещи, которых они не понимают. Они чувствуют себя попугаями.

Дениз. Это могла бы быть пьеса, которую они собираются поставить, но не та, которую читает Тере на пробах. В том случае пьеса романтическая, отсюда и наша любовная сцена.

Роберто. На пробах задают вопросы, и Тере в какой-то момент дает сногсшибательный – не то гениальный, не то безумный – ответ. Энрике спрашивает: «Что это значит?» А она говорит: «Не знаю». Ему это нравится: «Понимаю».

Габо. Он «понимает» именно потому, что его не понимают. То же они делают во время финальной сцены в баре: говорят друг другу всякую ерунду, которую прекрасно понимают только они одни. Что ты думаешь, Дениз? Годится ли такое?

Дениз. Мне нужно взвесить все за и против.

Габо. Мне кажется, ничего важного мы не потеряли. И теперь это веселая комедия, без усложнений, без привкуса горечи. Сумасшедшая история, но со смыслом. А еще она удачна тем, что четко выстроена, законна с точки зрения морали и хороша визуально. Большего и желать нельзя.

Сидалия и Белинда

Сокорро. Моя история диаметрально противоположна истории Дениз. Здесь царит сельская атмосфера стародавних времен.

Габо. Каких?

Сокорро. Тысяча девятьсот тридцатые.

Габо. Какие же это стародавние времена! Вчерашний день! Я до сих пор их помню.

Сокорро. Это история двух сестер: Сидалии, старшей, и Белинды, младшей. Между ними пятнадцать лет разницы. Сидалии пятьдесят два, Белинде тридцать семь. То есть до пятнадцати лет Сидалия была единственным ребенком. Она застала былое великолепие своей семьи – сельской аристократии, некоторое время спустя разорившейся. В детстве ее много баловали, но она получила образование, ее воспитывали в соответствии с очень строгими религиозными и моральными нормами. И как только Сидалии исполняется пятнадцать, мать умирает в родах. Таким образом, Белинда практически становится дочерью Сидалии. Ее воспитывает старшая сестра.

Габо. А что с их отцом? Старик еще жив?

Сокорро. Он спился через три года после смерти жены.

Дениз. Сидалии тогда было восемнадцать, не так ли? Белинда не осознает этой трагедии, она еще слишком мала.

Сокорро. Они хранят образ матери, как легенду. Это была красивая женщина, очень элегантная, настоящая модница. До сих пор все помнят один из самых ярких ее нарядов: платье с кринолином, кружевной парасоль и лакированные туфли с открытым мыском. Сидалия хранит платье как реликвию.

Габо. У Сидалии нет жениха? Она словно мать-одиночка, но при этом девственница.

Сокорро. Возможно, это влияет на ее отношение к Белинде. Сидалия винит сестру в своей трагедии, причем с момента ее появления на свет. Когда семья разорилась, Сидалии пришлось на собственной шкуре ощутить тяжелые последствия, но она все вынесла, потому что ее спасали родительская любовь и память о минувшем. Но теперь Сидалия вымещает свое разочарование на Белинде. Она ее почти ненавидит. В то же время чувствует, что обязана заботиться о сестре всю оставшуюся жизнь. Потому что Белинда – ребенок с отклонениями. Например, она не разговаривает. Дело не в том, что она немая. Белинда пережила травму – возможно, вызванную сиротством, враждебностью окружающей среды. Ей словно не хочется разговаривать.

Габо. Все никак не может выбраться из скорлупы… Но скажи, в какой момент начинается фильм?

Сокорро. Уже вот-вот. Да, еще две вещи: во-первых, сестры живут в старом семейном доме, и во-вторых, Сидалия работает учительницей и ведет на свою зарплату все хозяйство.

Глория. Белинда тоже обозленная старая дева?

Сокорро. Она никогда не выходит из дома, где выполняет обязанности служанки: подметает, готовит еду, убирает комнаты, ухаживает за садом. Еще один важный факт: оставаясь одна, Белинда любит петь. Так мы понимаем, что она не немая. И соседи тоже. Но Сидалия никогда этого не слышала. Она ничего не слышала от Белинды, кроме лопотания или бормотания во сне. Для нее сестра – лукавое и эгоистичное существо, которое только и думает, как бы доставить ей неприятности. Но в то же время ей жалко Белинду. Временами Сидалия чувствует себя виноватой и пытается проявлять заботу и ласку.

Глория. Любовь и ненависть. Две невротички.

Сокорро. Белинда находится на грани сумасшествия. Сидалия – учительница, у нее есть контакт с внешним миром. Она ходит в церковь, исповедуется… А Белинда живет в абсолютном одиночестве или, вернее, в мире грез. И все ее фантазии вращаются вокруг одного объекта: платья матери. Белинда серьезно к нему привязана.

Габо. А Сидалия знает?

Сокорро. Платье хранится в комнате Сидалии – вместе с другими вещами. Оно лежит в сундуке, его периодически обрабатывают нафталином, чтобы защитить от моли… Сидалия не раз видела Белинду в платье: она красовалась перед зеркалом, изящно покачивая зонтиком. В эти минуты Сидалия злится на сестру: ругает ее, заставляет снять платье и кладет обратно в сундук, грозясь наказать. Но в то же время ей жаль сестру. Она не может простить ей другой вещи. Однажды Сидалия увидела, как Белинда, надев платье, ласкает себя, и разозлилась до белого каления.

Глория. Платье оказывает возбуждающее действие на Белинду.

Сокорро. Пробуждает сексуальность. Белинде достаточно надеть это платье – роскошное, с изящным вырезом, – чтобы почувствовать желание прикоснуться к себе, ласкать свое тело. Сидалия очень обеспокоена. Она обращается к священнику, тот советует попросить у аптекаря лекарство, обладающее успокоительными свойствами. И действительно, аптекарь готовит снадобье, рекомендует давать пациентке по паре капель в день. Сидалия ищет предлог, чтобы поить сестру лекарством, но Белинда быстро отказывается, потому что после этих капель она чувствует себя заторможенной и сонливой. И то, чего больше всего боялась Сидалия, вскоре случается снова. Как-то раз, вернувшись из школы, она видит, как сестра в платье мастурбирует. Сидалия рвет и мечет. Она бросается на Белинду и начинает стягивать с нее платье. Ткань рвется в нескольких местах. Когда Сидалия понимает, чтó сотворила с платьем матери (единственным воспоминанием о ней), случается приступ: она падает на землю и корчится в страшных конвульсиях, будто у нее эпилепсия. Белинда пугается. Она бежит на кухню, берет с полки зелье, возвращается в комнату, заставляет Сидалию проглотить жидкость, полагая, что капли помогут. В итоге – передозировка. Сидалия впадает в кому и через несколько дней умирает. Не исключаю, что в какой-то момент, пытаясь помочь сестре, Белинда заговорит. Но она не присутствует на похоронах Сидалии. Зато в тот же день соседи становятся свидетелями поразительной сцены. Белинда распахивает двери и окна и выходит на улицу в залатанном мамином платье, с потрепанным зонтиком, с размалеванным лицом, в туфлях на высоком каблуке. Вот к этому образу я и вела. Так рождается городская сумасшедшая.

Габо. Здесь есть четкий сюжет: от начала и до конца. Нам предстоит адаптировать его, сжать для получасового формата. Та еще работенка.

Дениз. А разве можно показать по телевидению сцену мастурбации?

Габо. Сейчас это не наша проблема. Сценарист должен развивать историю так, как считает нужным. Дальше идет борьба с условностями и моральным кодексом, но сначала мы должны делать то, что, на наш взгляд, следует делать. То же самое и со съемками. Что касается истории, то ответь нам, Сокорро: Сидалия фригидна?

Сокорро. Да, она очень набожная, скромная, всегда в черном…

Габо. Белинда, с другой стороны, полна жизненной энергии. Даже лекарство не может ее унять.

Сокорро. Вероятно, поэтому она от него и отказывается.

Габо. А что у нее с другими бытовыми привычками? Она моется каждый день, ест вилкой?

Сокорро. Ест ложкой, зажав ее в кулаке. Сидалия пыталась научить Белинду вести себя за столом,