Искусство рассказывать истории - Габриэль Гарсия Маркес

персонажи, тем более в случае любовной истории, которая должна закончиться хорошо. Я, в принципе, не против счастливого конца, но драма, которую мы рассказываем, – это драма разочарования.

Роберто. Энрике любит Тере такой, какая она есть. По-своему, конечно. И он перестает ее любить, когда Тере отказывается от своей личности, перестает быть собой. Вот история, которую хочет рассказать Дениз, история с моралью.

Габо. Оно того не стоит, Роберто. Ты выступаешь в защиту совсем другой истории.

Дениз. Хорошая защита всегда приветствуется, даже если она исходит от другого бразильца.

Габо. Правда в том, что мы работаем над темой, в которой толком не разбираемся. Если среди нас есть латентный гомосексуал, пожалуйста, позвольте ему отбросить комплексы и помочь нам, чтобы мы выбрались из этой трясины.

Дениз. Тере должна быть убеждена, что Энрике отдался бы ей полностью… если бы мог. Именно в этой двойственности и заключается скрытый конфликт.

Роберто. Пусть перед первой ночью Энрике скажет прямо: «Я никогда не был с женщиной, но с тобой хочу попробовать».

Габо. Другими словами, он просит ее о помощи?

Роберто. Да, но без особых надежд. И она тоже не строит иллюзий.

Габо. Это очень деликатная история о развитии чувств, которые мы плохо знаем. Надо быть осторожным, чтобы не напортачить при работе с такими материями. Давайте еще раз проанализируем историю. Для Терезы Энрике – кумир. Симпатия взаимная и притом настолько сильная, что Энрике спускается с трона, догоняет Тере на улице и приглашает ее выпить. Дальше дело не идет, но это нормально – все-таки первая встреча, ей и в голову не приходят другие причины. Хорошо. На следующий день Энрике решает пригласить Тере к себе и пытается заняться с ней любовью. Провал. Потом он признается, что никогда не был с женщиной, но с Терезой все по-другому: с ней он хочет. Я не продолжаю, потому что понял: в такой ситуации логично, чтобы Тере сказала: «Ну, я тебе помогу». И что дальше? Каким образом?

Маноло. И все-таки почему Энрике испытывает такое сексуальное влечение к Тере? Он встречал десятки не менее умных и привлекательных женщин, но толку не было…

Сокорро. Влюбленность, Маноло, трудно объяснить. Сердцу не прикажешь. И загадочные химические процессы тоже никто не отменял.

Дениз. Моя мысль именно в том, что нельзя подстраиваться под желания того, в кого ты влюблен, потому что никогда не знаешь, где начинается и где заканчивается чужое желание.

Габо. Действительно. Никто не знает себя так хорошо, как думает. Может быть, в этом причина нашей пробуксовки. Надо придать связи Тере и Энрике тот уровень напряжения, которого она требует.

Сокорро. Я настаиваю на своем предложении. Возможно, поначалу Энрике был гетеросексуалом. И даже был женат. В определенный момент произошла травма, но он знает, что все еще можно исправить.

Роберто. И зачем нам это?

Сокорро. Так мы выйдем из тупика. У Энрике были нормальные гетеросексуальные отношения, как у всех.

Габо. Боюсь, будет еще сложнее уложиться в хронометраж.

Элид. А если в первую ночь Энрике сможет овладеть Тере? Чувства, которые он испытывает к ней, настолько сильны, что…

Дениз. С первой попытки? Нет. Не убедительно.

Элид. Конфликт возникнет позже, ведь у Энрике есть друг, которого он не собирается бросать ради Тере. Тере чувствует, что проигрывает битву, и прибегает к перевоплощению.

Габо. Мы всё еще в ловушке своего невежества. Разве так повел бы себя в подобных обстоятельствах гомосексуал вроде Энрике? Может ли он в одночасье решить: «Я захотел женщину и теперь предпочитаю гетеросексуальную любовь»?

Рейнальдо. Я за неудачную попытку Энрике. Чем сильнее разочарование от первой ночи, тем интереснее будет развитие Тере.

Элид. Сколько неудачных попыток ей придется пережить?

Рейнальдо. Не важно. Как в песне поется: «После двадцати разочарований чего стоит еще одно?»[67]

Габо. Мне кажется, я стал догадываться, почему возникли затруднения. Мы просто поменяли точку зрения. Вся история рассказана с позиции Тере, однако мы уже долго кружим вокруг Энрике. И я понял: если мы попытаемся принять его точку зрения, то облажаемся. Мы должны твердо придерживаться точки зрения Терезы. Она, естественно, будет допускать ошибки в суждениях – как и мы, – но это не должно нас волновать. Зато чего следует избегать любой ценой, так это изменения фокуса или попытки работать одновременно с двумя персонажами. Так мы всё усложним. И потом, у нас мало времени. В этой истории именно Тере проявляет инициативу. Если мы погрузимся в проблемы Энрике, мы никогда не выберемся из ямы.

Дениз. Есть много деталей, которые можно использовать, чтобы описать эволюцию чувств Тере, ее личность. Например, ее комната может быть увешана фотографиями со спектаклей Энрике.

Габо. В первую ночь, когда Энрике везет Тере домой, она заходит в комнату, и мы видим фотографии. Так сразу станет понятно, что Энрике всегда был ее кумиром.

Сокорро. А что, если бы мы начали историю трансформации с конца, то есть с того, что Тере с самого начала выглядит как мальчик? На самом деле она современная девушка, этакий панк, любит унисекс…

Габо. Это убьет всю историю.

Сесилия. Мы говорили, что Тере хорошая актриса, но не эксплуатировали ее воображение, актерские способности… Она могла бы фантазировать о романе с Энрике и придумывать способы завоевать его… Ее фантазии могли бы опираться на сюжеты спектаклей…

Дениз. Интересно, удастся ли развить эту линию, не слишком отклоняясь от первоначальной идеи?

Сесилия. Подумай о роли, которую только что получила Тере, о любовной сцене, которую она сыграла с Энрике. Она начинает изучать свою героиню, представляет чувства второго персонажа (эта роль в ее воображении всегда принадлежала Энрике) и таким образом создает воображаемую ситуацию, в которой правда и ложь перемешиваются.

Габо. Звучит хорошо, но меняет смысл. Если Тере не перевоплощается в мужчину, получается совсем другая история. Так мы могли бы в конечном итоге оказаться в «Гамлете» – роскошном сюжете, но дискредитирующем мастерскую.

Дениз. Теперь мне пришла в голову мысль, что процесс трансформации можно показать через внешние детали, через зеркало например.

Рейнальдо. Опять эти проклятые зеркала!

Габо. Изменения можно показывать как угодно, но нужно совершенно четко дать понять: когда Тере оказывается загнанной в угол, она решает сражаться до конца.

Роберто. Но ведь история на этом не кончается.

Габо. А разве кто-то возражает? Конечно не кончается.

Роберто. Впечатляющий трюк, но по сути он ничего нам не дает.

Габо. Конечно. Автор обращается к эффектной развязке, когда у него нет другого выбора.

Роберто. Мне бы хотелось, чтобы Энрике не узнал переодетую Тере.

Габо. Но тогда в воздухе повисает вопрос: а что, если бы узнал?

Рейнальдо. Все дело в том, что последний образ Тере имеет, как говорят лингвисты, очень сильную семантическую нагрузку.

Габо. Итак, Тере переодевается, идет в бар. Когда Энрике проходит мимо, он даже не замечает ее, потому что теперь она мальчик, красивый, привлекательный молодой человек, который совершенно не нравится Энрике. Значит ли это, что она ему больше не нравится? Отнюдь. Это значит, что Тере нравилась ему как женщина.

Сокорро. Все это может быть зловещей игрой – Энрике играет со своими жертвами, актрисами, которые с ним работают. Энрике садомазохист. Он притворяется, будто прилагает усилия, чтобы заняться любовью, зная, что не может или не хочет. Ненавязчиво намекает на преображение. Жертва, пытаясь угодить, преображается и при этом перестает соответствовать тем требованиям, которые нужны для роли в спектакле, поэтому теряет работу, и ее приходится заменять другой актрисой… Затем Энрике повторяет свою игру. Запускается новый цикл.

Глория. Великолепная идея, но это уже история Энрике, а не Терезы. Я бы хотела, чтобы он пришел в бар и, увидев новый облик Тере, с отвращением воскликнул: «Что за чертовщина?»

Роберто. Или Энрике приходит в бар, считает, что она еще не пришла, и начинает с интересом