Картографы рая и ада - Василий Андреевич Владимирский

показывают в «Злоумышленниках», одной из самых известных глав повести «Полдень, XXII век»; чуть менее, чем полностью, теме воспитания посвящены и повести, о которых нечасто вспоминают в этом контексте – «Малыш» и «Парень из преисподней». И так куда ни плюнь: мир Полудня стоит на плечах учителей, как плоская Земля – на спинах слонов, и именно они по мере сил смягчают все возможные потрясения этой тверди.

История Арканарской резни

Увы, даже вымышленная, не имеющая реальных прототипов, а значит, свободная от их недостатков, Высокая Теория Воспитания в мире Стругацких порой дает сбои. Она не спасает землян-коммунаров от нервных срывов и ПТСР. Дон Румата в состоянии аффекта устраивает в Арканаре кровавую бойню: «Было видно, где он шел», – вспоминают его коллеги. Юный Максим Каммерер в «Обитаемом острове» приходит к выводу, что в некоторых случаях цель все-таки оправдывает средства, и решается взорвать Центр, из которого управляют сетью гипноизлучателей, – вместе со всеми сотрудниками, в том числе абсолютно непричастными к системе массового оболванивания. В «Жуке в муравейнике» мудрый и опытный Рудольф Сикорски не находит иного выхода, кроме как застрелить гипотетического агента сверхцивилизации Странников Льва Абалкина. Ну а в повести «Гадкие лебеди», где эксперимент по воспитанию Нового человека пытаются повторить не в тепличных условиях «полуденной утопии», а в мире, максимально приближенном к реальному, это порождает целую цепочку неразрешимых этических конфликтов и приводит к драматической развязке.

В то же время Стругацкие не спешили расставаться с Высокой Теорией Воспитания, держались за красивую идею до последнего. Уже в 2002 году, через одиннадцать лет после смерти брата, Борис Натанович писал в онлайн-интервью: «Из ВТВ ничего не получится (и сама она не возникнет), пока у человечества не появится настоятельная в ней потребность. Как, повторяю, возникла у человечества потребность в поголовной грамотности (как следствие первой промышленной революции). Тут сразу все появилось: и миллионы учителей, и сотни тысяч школ, и тысячи образовательных методик… Если Высокая Теория Воспитания НЕ будет создана, человечество никогда не сумеет “разорвать цепь времен” и перемениться кардинально. Если же ВТВ создана будет, возможны любые варианты, в том числе и самые неприятные. К сожалению».

Однако всего год спустя, в 2003-м, в свет выходят «Бессильные мира сего», последняя сольная повесть Б.Н. Стругацкого, опубликованная под псевдонимом С. Витицкий, – история о сокрушительном провале очередного Учителя с большой буквы, увесистая горсть земли на крышку гроба «педагогической утопии». Можно взять самый благодатный человеческий материал, детей, с рождения одаренных экстраординарными способностями, кропотливо развивать их дар, пичкать с ложечки разумным-добрым-вечным три раза на дню – но это вовсе не гарантирует, что они вырастут коммунарами, людьми будущего, достойными последователями Леонида Горбовского.

Что получается? Выводы невеселые. Человека невозможно заставить стать лучше – принудить силой, мотивировать материально, воспитать с пеленок. Наверное, что-то можно показать на собственном примере, но какие выводы будут сделаны в исторической перспективе, предсказать не получится: «Gott mit uns» на пряжках немецких солдат времен Первой и Второй мировых войн никак не вяжется с идеалами Нагорной проповеди. Это всегда результат личного выбора, напряженной внутренней работы, бесконечного движения в сторону идеала.

Зато сделать человека хуже, превратить без пяти минут коммунара в агрессивное мычащее животное – задача несложная, и в прозе братьев Стругацких таких примеров полным-полно. Да и не только в прозе Стругацких.

Но, как говорил самый известный советский айтишник Саша Привалов из повести «Понедельник начинается в субботу», это уже совсем другая история.

11.04.2024

Часть 2

ПО ГАУССИАНЕ

(За 90 лет до конца света)

Братья Стругацкие – главный литературный феномен в отечественной фантастике второй половины XX века. Спорить с этим трудно, да и бессмысленно: при всем уважении к Ивану Ефремову, Киру Булычеву, Владиславу Крапивину и другим громким голосам той непростой эпохи, никто не мог составить АБС конкуренцию по части влияния на умы и сердца современников. Редкий литературный талант сочетался у соавторов с какой-то бешенной, нереальной работоспособностью. В самое продуктивное свое десятилетие, с 1961 по 1971 год, братья написали полтора десятка повестей – не считая рассказов и пьес, сценариев и переводов, статей и докладов. Они сотрудничали с крупнейшими режиссерами своего времени, Андреем Тарковским (фильм «Сталкер») и Александром Сокуровым («Дни затмения»), составляли сборники, вели семинары. Их примером – а чаще примером их героев – вдохновлялись миллионы граждан Страны Советов, от школьников до космонавтов.

Но есть странная лакуна: о текстах Стругацких (и, разумеется, о фильмах, снятых по мотивам их произведений) написаны десятки книг и тысячи статей. Все разобрано досконально, по косточкам, с разных позиций. А вот о миссии, о главной жизненной цели АБС, частью которой стало литературное творчество соавторов, вспоминают довольно редко. При том, что сами братья предельно четко сформулировали эту свою задачу еще в первой половине шестидесятых – и Борис Натанович продолжал придерживаться избранного курса до последних дней своей жизни.

Еще в июне 1964 года Стругацкие писали коллеге-фантасту Генриху Альтову в Баку – простите за пространную цитату, но эти слова стали своего рода манифестом, констатацией жизненного кредо АБС:

«С точки зрения любого квалифицированного читателя вся опубликованная литература (мы всюду имеем в виду художественную) распределена по гауссиане. Эти гауссианы различны для Вас, для нас, для А. и для Я., и для ученика 10-го класса Петра Сидорова, читающего запоем и предпочитающего Хемингуэя Л. Толстому и Ефремова Мориаку. Если взять самых квалифицированных и просуммировать их гауссианы, то получится, очевидно, некая новая гауссиана, характеризующая отношение культурных людей эпохи к литературе. Преобразование этой кривой от Гомера до наших дней – проблема интереснейшая, но, к сожалению, пока неразрешимая. Да и не об этом речь. Для нас важно, что гауссиана существовала всегда, во все времена, при хорошей и при плохой критике, при Александре Освободителе и Николае Кровавом, и так до наших дней. И всегда левую часть этой гауссианы (шаблон, безвкусица, пошлятина) терзали и рвали в клочья, и ничего ей не делалось. Другое дело – правая часть. Она поставляла идеи, новые формы, новые стили, переоценивала ценности и выворачивала наизнанку привычные представления. Она двигала литературу вперед, подавала пример и создавала последователей. Плохая литература никогда не мешала хорошей. И, естественно, никогда не помогала. Они слишком далеки друг от друга. Вы хотите одним ударом обрубить всю левую часть гауссианы. Совершенно очевидно, что это невозможно. Так же невозможно, как отрубить один полюс магнита от другого. Для этого придется обрубить левую часть гауссианы распределения редакторов по вкусам, левую часть распределения