И восстанет ветер. Баллады - Даниэль Мусеевич Клугер

сказала тихо:

«С нелюбимым жить не буду…» — и взглянула жгуче.

Ночью бросилась на камни с той проклятой кручи.

И от крови стали камни красными, как маки.

Бросил я родную веру — и ушел в козаки!»

И сказал судья сурово: «Будешь ты, козаче,

Завтра предан лютой смерти — и никак иначе.

Но священника пришлю я, ты ему покайся.

Он тебе грехи отпустит, ты не сомневайся!»

«Не священника пришли мне — ты пришли раввина.

За еврейского молиться, за дурного сына.

А в могилу положите мне щепотку праха,

Та щепоть меня спасала от беды и страха.

Прах из Иерусалима, из Святого града,

Ну а больше мне, панове, ничего не надо».

Братья-евреи Лейба (Александр) и Янкель (Ясько-кравец), во время национально-освободительной войны Богдана Хмельницкого, бежали из родного дома в Сечь, приняли там православие и вступили в армию гетмана. Во время перемирия 1649 г. они на Волыни убили еврея-арендатора Меира. Арестованный позднее и подвергнутый пыткам Лейба-Александр признался в своем преступлении и был приговорен к смерти. Перед смертью он отказался от священника и попросил прислать раввина. Эта история стала основой документального рассказа историка М. Грушевского «Выкрест Александр». «В смерти своей выкрест Александр воссоединился с верою отцов», — так заканчивается рассказ Грушевского.

ПОТЕРЯННАЯ АРАВИЯ

Старая история в трех балладах

БАЛЛАДА О ТРОЙНОМ ИСКУШЕНИИ ЕВРЕЕВ КЛАНА БАНУ КУРАЙЗА

Приказал сокрушить Мухáммад

Непокорных евреев крепость.

И сказал своему народу

Вождь евреев Кааб ибн Áсад:

«Там Мухáммад — его пророком

Мы признаем, как все признали.

Коль откажемся мы от Торы,

Он в награду нам жизнь подарит!»

Тишиною укрылась крепость,

Покатилось на запад солнце.

Над Мединой — закат багровый,

Цвета крови и цвета страсти.

Отвечали евреи скорбно:

«Не отринем святую Тору.

Пусть уж смерть нам глаза закроет,

Чтоб не жить по чужим законам!»

«Но тогда за мечи возьмемся, —

Молвил воин Кааб ибн Áсад,–

Весь свой гнев на врагов обрушим

И на равных сразимся с ними.

А чтоб наши сердца в сраженье

Не сжимались тоской внезапной,

Мы убьем перед боем женщин

И детей, что прижили с ними!»

Тишиною укрылась крепость,

Темнотою, подобной бездне.

Темен жар песков аравийских,

И закат догорел кровавый.

Отвечали евреи скорбно:

«Не убьем ни детей, ни женщин.

Пусть уж смерть нам глаза закроет,

Чтоб не жить по чужим законам!»

«Дело ваше, — сказал им воин,

Вождь евреев Кааб ибн Áсад. —

Знают наши враги, что нынче

Мы не сможем сразиться с ними:

Наступает сейчас суббота,

И для нас это день священный.

Но обманем врагов, евреи,

И ударим по ним немедля!»

Тишиною укрылась крепость,

Три звезды загорелись ярко,

Только звездный свет не рассеет

Темноту над Мединой спящей.

Отвечали евреи скорбно:

«Не нарушим субботы святость,

Пусть уж смерть нам глаза закроет,

Чтоб не жить по чужим законам!»

«Что ж, — воскликнул Кааб ибн Áсад, —

Как спасти мне народ, который

Сам под нож подставляет горло

С дикой гордостью и упрямством?!

Но останемся мы с субботой,

Но останемся с сыновьями,

Но останемся с нашей Торой,

С нашей смертью — и с нашей честью…»

Поход на еврейский клан Бану Курайза, живший в Медине и вошедший в конфликт с Мухаммадом, состоялся в 627 году. Осада их крепости продолжалась двадцать пять дней. Согласно преданию, один из вождей Бану Курайза, военачальник Кааб ибн Асад предложил соплеменникам три варианта выхода. Первый: принять ислам и признать Мухаммада пророком, сохранив свое имущество, своих детей и жён. Иудеи отказались разлучаться со своей верой. Второй вариант: убить детей и женщин, выйти навстречу воинам Мухаммада, обнажив мечи и сразиться, ни о чем больше не думая. Иудеи, однако, отказались убивать свои семьи. Третий вариант: застать врасплох Мухаммада, напав на его воинов в субботу. Иудеи отказались нарушить субботу.

БАЛЛАДА О ПОСЛЕДНЕМ ЕВРЕЕ БАНУ КУРАЙЗА

…И вот догорела крепость

евреев Бану Курайза.

Склонился перед пророком

отважный воин Сабит:

«Когда-то великодушно

меня отпустил из плена

еврей из Бану Курайза.

Он звался Абу Рахман.

Сегодня он слеп и болен

и не выходил в сраженье.

Он ждет у развалин черных

решенья судьбы своей.

И если пророк доволен

и мной, и моим усердьем —

отдай мне еврея, чтобы

ему отплатить добром!»

Ответил ему Мухáммад:

«Я многим тебе обязан.

Иди же, Сабит, отныне —

твой пленник Абу Рахман».

И окрыленный воин

помчался тотчас к слепому.

Сказал ему: «Ты свободен,

прими за добро — добро!»

И, глядя в лицо Сабиту

невидящими глазами,

спросил его побежденный:

«Где дети мои, Сабит?»

И победитель хмуро

ответил Абу Рахману:

«Убиты они, их кровью

давно пропитан песок!»

На темном лице еврея

ни мускул не дрогнул,

словно о ценах или погоде

услышал Абу Рахман.

«Мои сыновья свободны, —

сказал он негромко. — Что же,

не в рабстве они, и значит,

ты добрую весть принес…»