Мародеры на дорогах истории - Аполлон Григорьевич Кузьмин

готовился чуть раньше и был опубликован в приложении к газете "Подмосковные известия" от 19.08.93 г. ("Старая площадь, 6", № 28). События 3–4 октября его не перечеркнули. Более того, он помогает их понять, хотя, конечно, на прогнозирующую часть они не повлиять не могли. Видимо, чтобы подчеркнуть объективность анализа в духе прежних партийных документов, авторы говорят и о "достижениях" (вроде пресловутого "процесс пошел" — в данном случае "приватизации"). Но фактические статистические данные говорят сами за себя и позволяют видеть, как "пошли" и иные "процессы". Материал начинается оценкой как бы внешнего проявления ситуации: "Радикализация политических отношений". Хотя государственный переворот 20 марта и не удался, направление президентского курса проявилось отчетливо, а оппозиция вновь оказалась не на высоте, по существу, подыграв президенту с "Референдумом", ни в коей мере не подготовленным. "Референдум" выявил раскол общества на три равные части: "за", "против" "безразличные". Телекомментаторы пытались представить последних как "аполитичных". Но это не так. "Страх" в апреле еще не проник "под корку" россиян. "Застойные" годы приучили считать власть глуповатой и вороватой, но все-таки такой, что сама живет и другим дает жить. Бойкотировали референдум прежде всего те, кто активно включился в "демократический процесс" и теперь устыдился этого.

Авторы анализа тревожатся, что ныне нет уважаемых центров власти, а также уважения к законам. Удивляться и тогда было нечему: СМИ прославляли беззакония, творимые президентской командой, а интеллигенция типа Новодворской и авторов "письма 42-х" ("Известия", 6.10.93) требовали от президента ритуальной крови похлеще средневековых хасидов. Лепехин явно ошибался, полагая, что "партии центра" держат ситуацию. Аналитики ИСПИ уловили, что как раз центр стремительно размывается, что ведет к грани уничтожения в гражданской войне.

Аналитики предупреждали, что в "атмосфере криминализированных общественных отношений высока вероятность денежных злоупотреблений в ходе предвыборной кампании и дальнейшая деградация политического процесса. Было бы непростительной небрежностью, влекущей к трагическим последствиям, начинать выборы без законодательно закрепленных механизмов их проведения". Октябрь и декабрь подтвердили правильность и этих выводов. Можно лишь уточнить, что, несмотря на мобилизацию всей бюрократическо-репрессивной и пропагандистской машины (не говоря уже о "денежных злоупотреблениях"), "Выбор России" пролетел с треском. Ну, а облик этого "выбора" достаточно просвечен фигурами типа А. Макарова и других организаторов фальшивки по "делу Руцкого". Пока уголовные преступники не привлечены к ответственности. Но, может быть, это даже и лучше: для будущих избирателей яснее, кого отбирал "Выбор".

Второй раздел — "Конституционный процесс: выбор будущего". Уже тогда стало ясно, что "будущая конституция превращается из источника стабилизации в объект ожесточенной политической борьбы, жертвами которой могут стать остатки хрупкого социально-политического равновесия". Авторы выделили три взаимоисключающие позиции, которые в основном сохранились и ныне. Особую тревогу у них вызвало отношение к земельному вопросу: отсутствие "запрета на продажу земли иностранцам, возврата земли прежним владельцам, десятилетнего моратория на куплю-продажу земли", причем "провозглашалась частная собственность не только на землю, но и на недра, воды, растительный и животный мир". (Лишь 15 % земель России предполагалось оставить в федеральной собственности.) Между тем село всюду отвергает эти притязания. На съезде Аграрной партии в феврале 1993 года за частную собственность на землю высказалось лишь 19 % делегатов, и только 7 % мирятся с продажей ее иностранцам.

Президентская команда придумала для себя конституцию, соединившую все худшее из прежних проектов. Но даже С. Шахрай вынужден заметить, что "никто конституцию не читал и читать не собирается. Во всяком случае, пока все ветви власти ее дружно нарушают — и депутаты, и министры, и президентская администрация" ("МН", 1994, № 6). И ничего удивительного в этом нет. Не может быть авторитетной "конституция", принятая неконституционным путем, причем, несмотря на все махинации рябовской команды (даже к первоначально объявленным приписали 6 млн.!), не смогли наскрести и трети избирателей (как было сказано, на двоих: Ельцина и Жириновского). Беззаконная конституция лишь беззакония и может плодить.

Следующий раздел — "Армия и общество". Разложение армии и падание ее авторитета у всех на глазах. Отмечается, что 80 % призывников не хотят служить в армии и почти все нежелающие не идут на службу. (В Москве в 1992 г. становились в строй лишь 10 из 100.) И очень интересный факт: три четверти готовых служить — рабочие. Вот он где, самый государственный социальный слой, пока не проявивший себя и никем не востребованный!

Неуверенность в завтрашнем дне испытывали 92 % офицеров, "уверенных" — 8 %. "Подкормка" части (в том числе криминальной) высшего офицерства в канун "Октября" даже афишировалась. А как следствие: "Из 34 случаев нападения на часовых в 1992 году только в трех ими было оказано сопротивление. Из 74 нападений на караул лишь в двенадцати случаях нападавшие получили решительный отпор. Караул 2594-го склада артиллерийских боеприпасов в Ахалцихе позволил грузинским боевикам разоружить себя и беспрепятственно захватить 650 вагонов боеприпасов".

По данным авторов, большинство из трех миллионов офицеров и прапорщиков, уволенных из армии, брошены на произвол судьбы. Аналитиков беспокоит, что уволенные "являются той социальной группой, которая может при соответствующие условиях повлиять на социально-политическую ситуацию в стране". Отмечают они и "рост политизации" офицерства. Но это неизбежно, когда "обогащение одной категории офицеров" происходит за счет "обнищания другой".

А власть именно к этому и стремится, памятуя древний принцип всякой антинародной власти: разделяй и властвуй. И неизбежно, что такая политика ведет к резкому взлету преступности в армии, причем особенно опасен рост хищений оружия и боеприпасов, которые в большинстве идут уголовным элементам и антироссийским боевикам.

В разделе "Падение производства и рост безработицы" даны в целом известные факты. "По среднесуточному производству многих видов продукции российская промышленность уже опустилась до уровня 50–70-х годов и продолжает движение назад". Вопреки утверждениям президентской команды весной прошлого года никаких признаков "стабилизации" не было. "Среднесуточное производство шерстяных и шелковых тканей снизилось в мае (по сравнению с маем 1992 г.) на 28–43 %, обуви — на 1926 %, детских чулочно-носочных, трикотажных изделий, обуви — на 30–53 %". И т. д. И это в сравнении с отнюдь не благоприятным 1992 годом. А как следствие — стремительный рост цен. С декабря 1992 года по май 1993-го они выросли в три раза, а к концу года предполагалось 12-кратное повышение. Примерно такое повышение и обозначилось в январе, а сдерживание роста цен в октябре-декабре достигалось лишь "гайдаровскими" методами: людям либо не доплачивали, либо вообще не платили зарплату. Кстати, "демократическая" пресса и телевидение подняли истошный крик по поводу отставки Гайдара, причем и сам вице-премьер хвастался своими "заслугами" в осенней стабилизации рубля. И полезно в данном случае разъяснение академика Н. Петракова: "Во-первых, сам факт этого снижения требует доказательств… Во-вторых, некоторое снижение