Не имеющий известности - Михаил Борисович Бару

предаша». Сразу после захвата Острова, а фактически после его уничтожения армия Ливонского ордена отступила на свою территорию, поскольку начался в ней кровавый понос, которым заболел и сам магистр, а может, и потому, что литовцы отказались помогать ливонцам и те решили быстро ретироваться.

В 1510 году Пскову пришлось идти под руку Москвы, и псковские посадники в псковских пригородах, в том числе и в Острове, были заменены московскими начальниками. Для островичей, большинство из которых были людьми военными, это означало участие во всех московских военных походах. Хотя письменных свидетельств об этом участии не сохранилось, но можно быть уверенным, что островичи в составе наряда псковского войска ходили и под Смоленск в 1512 году, и через три года в Литву, под Браулов.

В 1542 году в Островской крепости произошло исключительно мирное событие – рядом с рукавчатым захабом построили Никольскую церковь. Построили храм из того же известняка, что и стены крепости. О постройке ее имеется запись в Псковских летописях: «…в лето 7051… поставиша в городе Острове святаго Николу». Что касается строителей церкви, то в ее метрике 1887 года есть запись, сделанная на основании записи в старом синодике церкви, написанном в 1553 году дьячком Степаном Безноговым, где создателями или строителями названы «Захарий, Николай и Мария, а какого они чина, того не видно… А с того старого Синодика 7061 года списывал Николаевский священник той же церкви Гавриил Петров сын Юрьев лета 7206 июня в 21 день. А списывал своею рукою для ведома впредь идущим людям». На барабане церкви остались фрагменты керамической ленты-надписи, выполненной одновременно с постройкой. Кроме великого князя Ивана Васильевича в этой надписи упоминаются церковные старосты «…Ларивон Левонтеев да Михаила Кузьмин Кюрила Григорьев сын Иван сее… сове…» и все. По городовой описи Ивана Дровнина со товарищи 1584–1585 годов, на звоннице, устроенной непосредственно на Никольских воротах рядом с храмом, были часы с боем: «А на колоколницы часы боевые, а купили их до прежних писцов на никольские на казенные деньги, а выдоли 12 рублев». Теперь их нет, и куда они подевались, никто не знает. В начале XIX века к церкви пристроили двухъярусную колокольню, на которой висело пять колоколов, самый большой из них весил почти три с половиной тонны.

Что касается архитектурных особенностей, то это классическая псковская церковь. Ничего необычного, кроме того, что церковный алтарь вопреки всем церковным канонам ориентирован не на восток, а на север, то есть на Псков, который и был настоящей Меккой всех псковских пригородов. Правда, строилась церковь в то время, когда Псков уже лет тридцать как потерял свою самостоятельность, но островичи решили все же напомнить себе и Москве, что подчиняться будут только Пскову. Так гласит одна из легенд о строительстве церкви, а другая уверяет, что Никольская церковь среди четырех других, построенных по границам Псковской республики, смотрит алтарем на псковский Троицкий собор. Таких церквей осталось всего две – одна в Острове, а другая в Порхове.

В Никольской церкви, еще до всех потрясений прошлого века, хранились две местночтимые иконы – «Сошествие во ад» и «Богоматерь Казанская». Последняя, по преданию, висела над крепостными воротами. «Сошествие во ад» датируется концом XIV – началом XVI века. Теперь она хранится в Русском музее[52]. Большевики церковь разрушить все же не посмели, но устроили в ней склад, и только в послевоенное время храм, сильно пострадавший во время оккупации Острова немцами, передали верующим.

В шестидесятых его даже отреставрировали и во время реставрации на обратной стороне одной из керамических плит были обнаружены две надписи: «Плотник сей ображец резал Давыд» и «Тимоха печник». Кто они были – эти Давыд и Тимоха? Наверное, плотник был мужчиной в возрасте, солидным и аккуратным, не любившим, когда стружки застревают в бороде, а печник – молодой, вечно перепачканный глиной, разбитной парень, но уже женатый и с оравой детишек мал мала меньше. Кому они писали свои имена на обратной стороне плит? Кому хотели сообщить, что они есть на белом свете? Уж точно не людям. Людям писали церковные старосты Ларион Левонтеев, Михайла Кузьмин Кирила Григорьева сын да Иван, про которого мы только имя и знаем, а плотник и печник писали… Ему, кому же еще. Вряд ли они думали о реставрации, которая случилась через четыре сотни с лишним лет.

Интересно, что точно такие же надписи были обнаружены на керамических плитах подземного некрополя Псково-Печерского монастыря. Выходит, что островичи умели держать в руках не только бердыши и пищали. Может, конечно, эти плитки делали централизованно мастера в Пскове и оттуда они попадали и в Остров, и в Псково-Печерский монастырь, но кто нам мешает думать, что это были островичи? Никто.

В 1544 году произошло еще одно мирное, но уже менее радостное событие – Москва прислала в Псков поземельных писцов, которые описали и псковские земли, и земли пригородов. Как только описали – так сразу и обложили хлебными и денежными оброками пахотные земли, озера и мельницы, на которых они стояли. Через три года, в 1557-м, та же напасть из Москвы – приехали царские писцы, описали и обложили еще большими оброками. Нельзя сказать, что мирная жизнь под рукой Москвы островичей баловала, но… жалеть было тоже нельзя.

Как только обложили поборами, так почти сразу, на следующий год, началась Ливонская война, которая была куда злее московских писцов. Остров, понятное дело, был на ее переднем крае, как, собственно, и во всех других войнах. Через семь лет после начала войны, в 1565 году, приходила литва. Москва, конечно, не смотрела на это сквозь пальцы, и стоявшие в Великих Луках войска под командой князя Ивана Шуйского и Ивана Меньшого Шереметьева дали литовцам бой у соседнего с Островом пригорода Велье, но… неудачный, после которого победители разорили ряд псковских волостей, и среди них и Островскую, уведя многих жителей в плен.

«Сказывают, что в стене находят иногда ядра»

В 1581 году к Острову подошло войско польского короля Стефана Батория. Из дневника бывшего при войске секретаря королевской канцелярии Станислава Пиотровского: «17-го августа. По собранным сведениям, полагали, что Островом легко овладеть, и обещали взять его для забавы и ради присутствия короля, но, когда увидели место, занимаемое крепостью, со всех сторон окруженное водою, – так как две реки обтекают его, – так сейчас поняли, что труднее взять его видя, чем не видавши». На штурм крепости пехоте нужно было идти по пояс в воде. Поляки опасались, что за не очень крепкими каменными