Не имеющий известности - Михаил Борисович Бару

Онисимовича в военных действиях против немцев. Сначала немцы без объявления войны убили псковских послов. Потом псковичи в отместку разграбили ту часть Ливонии, до которой смогли дотянуться, потом вернулись немцы и поставили Новый городок на псковских землях, потом псковичи отправились в поход воевать немецкие села. Собрали отряд из шести десятков охотников повоевать с немцами и послали спросить островичей, не хотят ли они присоединиться к походу. Островичей уговаривать не пришлось, но к пункту сбора они опоздали, а немцы, не дожидаясь островичей, явились с отрядом в двести человек воевать псковские села, и шестьдесят псковичей, не дожидаясь подмоги, стали с ними биться. Бились изо всех сил, потеряли убитыми двух командиров, еще семь человек и отступили. Немцы их не преследовали, а стали своих убитых переправлять на западный берег Великой. Тут как раз явились островичи и ударили по немцам. Так ударили, что часть немцев потонула в реке, а часть побросала трупы и бросилась бежать. Вот, собственно, и все о первом упоминании островичей в летописях. Конечно, разгром отряда из двухсот немцев – это не разгром немецкого полка или дивизии, но погодите лет шестьсот с небольшим – будет вам и полк, будет и дивизия.

Поскольку островичи появляются на страницах летописи военным отрядом с посадником Василием Онисимовичем во главе, то основание Острова можно, скорее всего, отодвинуть еще дальше вглубь XIV века. Если уж совсем строго, то, по данным археологических раскопок, толщина культурного слоя на острове почти два метра, и нижние горизонты этого слоя, если судить по находкам, датируются второй половиной XIV века. Или XV. Точнее археологи сказать не могут.

Как бы там ни было, а от первоначального Острова осталось немногим больше, чем ничего, поскольку, как писал Панов в своей летописи города и уезда: «Почти все памятники Островской старины уничтожены пожарами, наводнениями и руками невежественных людей, так что до настоящего времени весьма мало сохранилось исторических сведений и народных сказаний об Острове». Народные сказания мы здесь рассматривать не будем, а вот о крепости, построенной в те времена, когда порохом еще и не пахло, сказать стоит.

Теперь от нее не осталось ничего. Напоминает о ней небольшой макет размером два на четыре метра или около того во дворе краеведческого музея, сложенный из того же известняка, что и сама крепость. Остатки настоящих стен достояли до войны. Сохранились даже фотографии. Увы, то, что осталось от крепости, во время оккупации разобрали немцы, превратившие плиты, из которых была сложена крепость, в щебень и этот щебень использовавшие для ремонта дорог.

Островская крепость была очень скромной, если так можно говорить о крепости, потому как и сам островок, на котором она стояла, был невелик по площади. Мало того, крепость занимала не весь островок, а только его возвышенную часть. От нижней части она была отгорожена рвом, который наполняла вода. С востока на запад крепостная стена тянулась на 213 метров, а с севера на юг – на 85. Если все это перевести в квадратные километры… Нет, лучше в метры. Получится целых восемнадцать с лишним тысяч, а не восемнадцать с небольшим тысячных.

В 1772 году инженер-прапорщик Гаврила Борзов произвел обмеры сильно обветшавшей к тому времени крепости. Было у нее всего три башни. Вход в крепость был устроен в виде рукавчатого захаба – узкого коридора между стеной крепости и дополнительной стеной. Те, кто штурмовал ворота, должны были пройти этот коридор, в то время как осажденные со стен крепости в них стреляли, кидали камни, бревна, лили кипяток, смолу и все, что можно вскипятить и вылить на неприятеля. Конечно, ничего от рукавчатого захаба не осталось, кроме небольших фрагментов стен, чуть выступающих из земли.

Стены крепости были четырехметровой толщины, а высота их колебалась от 10 до 15 метров. Поверху стен был сделан боевой ход шириной два с половиной метра. Общая протяженность стен составляла немногим меньше полукилометра. Двенадцатиметровые в диаметре башни, покрытые островерхими тесовыми шатрами, имели толстые пятиметровые стены, а их высота доходила до 13 метров. Внутри у башен было три боевых яруса. В те времена, когда пусть и обветшавшая, и полуразрушенная крепость еще стояла, на фрагментах стен были видны расположенные в определенном порядке бойницы так называемого подошвенного боя – то есть бойницы, из которых прямой наводкой били по нападающим из пушек, затинных пищалей и фальконетов. Таких бойниц в XIV веке быть не могло, поскольку у осажденных огнестрельного оружия попросту не было. Скорее всего, в XV веке крепость после появления огнестрельного оружия была модернизирована.

Что касается снабжения водой, то обычного потайного хода к воде в крепости не было, да и какой потайной ход, когда все подходы к небольшому острову прекрасно просматривались. Тайник заменял канал, вырытый внутри крепости рядом с короткой юго-восточной стеной и заполнявшийся водой из реки Великой. В описании крепости, сделанном за два года до конца XVII века, сказано об этом канале: «…пропускная речка сквозе город с Великие реки, обрублена деревом».

Понятное дело, что крепости без подземных ходов и спрятанных в них сокровищ не бывает, а если их и нет, то все равно их ищут, а не найдя, придумывают их, наполняя придуманными сокровищами и чудесами. В этом смысле Островская крепость не исключение. В 1871 году на территории крепости производились раскопки и ходов никаких не нашли, но выкопали девять заржавленных ружейных стволов, небольшое каменное ядро, детскую сломанную вилку с костяной ручкой, одиннадцать очень ржавых железных деталей бог знает от каких механизмов, несколько кусков железного шлака, железную и тоже ржавую набойку на каблук, пять обломков глиняного горшка, один обломок глазурованной глиняной чашки, около двух десятков человеческих костей и ни одного драгоценного камня, ни одного золотого перстня, ни одной короны, ни даже одного тома из библиотеки Ивана Грозного. Через год снова копали неподалеку от алтарной части Никольской церкви – и снова ни золота, ни драгоценностей, а только несколько старинных пищалей. Делать нечего – стали сочинять легенды.

По одной из них, в незапамятные времена под какой-то из крепостных башен была каменная лестница, ведущая к железной двери, на которой висел огромный амбарный замок, а за дверью хранились несметные сокровища. В самом начале XVIII века какой-то купеческий сын с двумя товарищами, такими же искателями сокровищ на свою голову, аккурат в ночь на Ивана Купалу, когда все ищут клады, сумели добраться до этой железной двери и уже принялись сбивать замок, как вдруг из-за двери полыхнуло на них пламенем. Или не пламенем, но полыхнуло и