Не имеющий известности - Михаил Борисович Бару

охватило. Купеческие сынки, хоть и были не робкого десятка, бросились бежать оттуда со всех ног. Двое успели перебежать по наплавным мосткам через Великую, а третий, когда по этим мосткам бежал, случайно обернулся и увидел, как за ним по воде плывут две преогромные черные собаки. Со страху он буквально взлетел на колокольню Троицкой церкви и давай звонить во все колокола. Закончил звонить, сошел с ума и натурально помер.

Под другой башней, которая была напротив той, что с железной дверью и собаками, томилась за дюжиной дверей под дюжиной замков заклятая царевна. По какому поводу и на сколько лет ее закляли, теперь уж не узнать. Важно то, что раз в год она выходила пить на реку. Само собой, нашелся добрый молодец, который захотел царевну освободить, но вместо того, чтобы дождаться, пока она выйдет пить воду из Великой, он решил идти напролом и стал ломать двери и сбивать замки. Три двери сломал и уже принялся было за четвертую, как выскочила на него из-за этой двери кошка и начала царапать ему лицо. Тут уж ему стало не до дверей. Между тем царевна в ночь на Пасху вышла из заточения и просила у людей, идущих к заутрене, надеть на нее крестильный крестик, но у них, понятное дело, такого крестика с собой не было. Царевна заплакала и вернулась в свою тюрьму за двенадцатью дверьми с двенадцатью замками, а добрый молодец… наверное, тоже заплакал, когда увидел свое расцарапанное кошкой лицо в зеркале.

Вернемся, однако, к крепости. Чуть выше по течению Великой была устроена плотина из дубовых бревен, служившая защитой крепости от ледохода и наводнений на реке. До наших дней она не дошла, хотя остатки ее сохранялись еще в начале прошлого века.

Что касается городского управления, то Остров, как и все псковские пригороды, копировал Псков, поскольку зависел от него. Псков назначал в Остров посадника (одним из первых был, как уже упоминалось, Василий Онисимович). Назначал на неопределенный срок – чаще всего на год или меньше, или на несколько лет, но никогда навсегда. Посадник, который во время исполнения должности назывался степенным, был и судебной и исполнительной властью в одном лице. В случае необходимости он должен был принять начальство и над Островским ополчением, которое, кстати говоря, имело свое знамя. Имел Остров и свою казну, и свое вече. Правда, вече это было подчиненным по отношению к псковскому. Мало того, что на нем присутствовал назначаемый Псковом посадник и задавал, так сказать, повестку дня, так еще и псковское вече могло отменить решение островского или же его поправить. Когда псковичи обратились к островичам с предложением идти воевать немецкие деревни, это было совсем не то предложение, от которого можно отказаться. Само собой, вече собралось, этот вопрос обсудили, поскольку только вече решало вопросы войны и мира, пошумели, как это было принято на вечевых собраниях, и… согласились. Какие-то вопросы решались только Псковом, и островское вече их не касалось вовсе. К примеру, смертная казнь без согласия на то Пскова не применялась. Когда в соседней Опочке в 1477 году вече постановило казнить конокрада и приговор был приведен в исполнение, Псков наложил сторублевый штраф на пригород. Остров, если судить по Псковским летописям, в таком самоуправстве не был замечен. По крайней мере, квитанций об оплаченных штрафах в островских архивах историки до сих пор не нашли.

Журнал боевых действий

Если из летописных источников выписывать события, относящиеся к истории Острова, за первые сто… нет, триста лет, то получится не столько история города, сколько журнал боевых действий войскового соединения. В 1348 году, когда Остров был еще младенцем, ливонские рыцари, разорвав мир (а тогда миры рвались легче, чем бумага, на которой были записаны их условия), пришли из-за реки Нарвы к Пскову, сожгли часть его посада за рекой Великой, потом двинулись к Изборску и дальше к Острову, разоряя все на своем пути. Остров брать не стали, но часть деревень и сел Островской волости сожгли. Через пятьдесят восемь лет, в феврале 1406 года, как гласит Псковская летопись, псковский посадник Гурий, набрав в свою команду охочих людей из Пскова, Острова и других пригородов, пошли воевать… нет, не немцев, а Ржев и область вокруг Великих Лук. Опустошили там все, что опустошалось. Еще и пленных привели. Еще и знамя Великих Лук забрали. Сложные отношения были между Псковом и Тверским княжеством, что и говорить. Правда, с Великим Новгородом или с Москвой они были ничуть не проще.

В августе того же года «на память Святаго мученика Агафоника, прииде местер Рижский со своею силою… и ходиша по волости две недели и под Островом, и под Котельном, а на устьи Сини стояли по обе стороны реки». Волости, понятное дело, от этих хождений не поздоровилось. Через двадцать лет островичи принимали участие в обороне соседнего псковского пригорода Велье, который осадил литовский князь Витовт. Уже по дороге домой, ночью, островичи наткнулись на стоящих в лесу татар (нанявшихся в войско к Витовту в надежде на военные трофеи), атаковали их и убили человек сорок, а остальных рассеяли. Сами же островичи, как сообщает летопись, «вси от идоша здравии, и отъяша у них кони и снасти».

Если из летописных источников выписывать события XV века, относящиеся к событиям мирного времени, то получится… Ничего хорошего, если честно. В 1406 году приходила в Остров моровая язва. Как будто мало было немцев. В 1443-м был сильный мор железою, что в переводе на современный язык означает бубонную чуму. В 1472 году, как сообщает Псковская летопись, «месяца ноября в 28 день, на память Святаго Иринарха, в четверг, в вечер, погоре град Остров, пригород Псковской, и много убытка христианом вельми».

Снова журнал боевых действий. В 1501 году ливонское войско под командой магистра ордена Вальтера фон Плеттенберга вторглось в пределы тогда еще Псковской республики. 7 сентября немцы осадили Остров. Сразу же начался артиллерийский обстрел крепости, причем не только обычными каменными и чугунными ядрами, но и зажигательными снарядами. Тут-то и выяснилось, что за стенами крепости, построенной во времена, когда артиллерии не было, отсидеться трудно, если не невозможно. Пушки начали разбивать стены и башни. Деревянные постройки внутри крепости загорелись. Уже в ночь на 8 сентября начался штурм охваченного огнем Острова. В ходе штурма и последующей за ним резни было уничтожено практически все население города и крепости – четыре тысячи человек. Как говорит летопись: «Овы сгореша, а иные истопша, овы мечю