Не имеющий известности - Михаил Борисович Бару

Между прочим, земля вокруг Острова, расположенного в южной части Псковской земли, была довольно хлебородной, и до разорения Острова в нем держали дюжину житниц новгородские торговые люди, время от времени наезжавшие покупать рожь и овес. После войны «в городе ж царя и великого князя 2 житницы по 2 сажени, да 15 мест житничных пусты…», а вокруг города много пустошей да перелогов – заросших кустарником и молодыми деревцами пахотных земель, которые несколько лет никто не обрабатывал. «И всего в Острове паханых нив 30 да 13 нив пусты…»

Правда, с вооружением Островской крепости все обстояло не так уж и плохо. На стенах было установлено десять медных пищалей, среди которых были и многоствольные, с общим запасом в три с половиной тысячи железных, облитых свинцом ядер. Еще и в казне десяток многоствольных пищалей в станках, еще двадцать две пищали затинных, с крюками, которыми цеплялись за крепостные стены, чтобы уменьшить отдачу при стрельбе, еще почти четыре десятка ручниц, да ко всему этому больше десяти тысяч железных, облитых свинцом ядер разного калибра, да еще шестьсот с лишним ядер, к которым и пищалей нет, да к этому поломанная многоствольная пищаль, которую можно при случае починить, да лом железный, да дюжина кирок ломаных, из которых тоже можно выстрелить, если уж очень припрет, да шесть пудов и два десятка гривенок пороху, да 11 гривенок серы, «да у городовых ворот изба сторожна четырех сажен».

«Грех ради наших»

Не успели закрыть дверь за Ливонской войной, как в окно влезли Смута и голод, но перед голодом в 1592 году случилось моровое поветрие, и, чтобы с ним справиться, пошли из Святогорского монастыря крестным ходом в Псков, а по пути зашли и в Остров. Моровое поветрие отступило, но если честно, то поздновато. Как пишет митрополит Евгений Болховитинов в «Истории княжества Псковского»: «Был мор во Пскове и по Засадам, и в Ивангороде. Псковичи почти все вымерли и город населен вновь мещанами из других городов». В Острове мещан было немного, все больше стрельцы, да пушкари, да местные батюшки – люди служивые. Вряд ли они поехали на освободившиеся пустые места в Пскове.

В 1601 году, как сообщают Псковские летописи, «грех ради наших рано в лете сташа великие морозы. И тогда побило морозом рожь и ярь, и с тово году стало на крестьянский род великий глад». Мгновенно подорожали рожь, овес и ячмень, и высокие цены на зерновые держались два года. «И в те поры многие люди во Пскове и по селом, и по иным городом померло православных христиан несказанно; и оттоле поча хлебная цена низитися».

Ну и Смуту, как говорится, никто не отменял. Как сказано все в той же Псковской летописи, «…божиим попущением и на отмщение крови неповинныя, прииде из Литвы вор Гришка розстрига, назвався царевичем Дмитреем Углецким». Вор Гришка прошел на Москву мимо Пскова и его пригородов, а вот поражение правительственных войск от второго Самозванца в 1607 году аукнулось и Пскову, и его пригородам. Отпущенные из плена, как пишет псковский летописец, «пригородцкие стрельцы с псковскими… пошли на свои пригороды, на Себеж, да на Опочку, да на Красный, да на Остров, да на Избореск, и дети боярские по поместьям, и пригороды все смутили, и дети боярские и холопи их приведоша пригороды и волости к крестному целованию табарскому царю Дмитрею». И такая началась кутерьма… то полковник Лисовский со своими «лисовчиками», то атаман Просовецкий, то оба они вместе, то какой-то яузский дьяк Исидор, объявивший себя царевичем Дмитрием, то литва, то шведы, то лифляндцы, то новгородцы, то черти в ступе, то казаки, которые были еще хуже чертей… Остров, как и остальные пригороды, колебался, так сказать, с линией партии, то есть вместе со Псковом – и Тушинскому вору присягал, и Василию Шуйскому. Правда, королевичу Владиславу островичи присягать отказались. Вместе с Псковом, конечно.

По годовой смете, отправленной в Разрядный приказ в 1627 году, проживало в Острове «всяких людей 68 человек». Немного, что и говорить. Все люди военные – воевода Иван Трофимов сын Козодавлев, а с ним полсотни стрельцов, да полтора десятка пушкарей и затинщиков, да два воротника. В крепости имелось 39 разнокалиберных пищалей и к ним почти 16 000 разнокалиберных ядер, еще полсотни пудов пороху, три десятка пудов свинца, прут железа весом чуть больше шести килограммов и двадцать пять железных ложек[56].

Через четыре года, в 1631-м, островский воевода Афанасий Хвостов делает опись города и роспись имеющимся оружейным, пороховым, свинцовым и хлебным запасам. В то время Остров находился в 15 верстах от границы. Крепость к тому времени обветшала, «…башня россыпалась, и по твоему государеву указу тое башню ныне делают. А что, государь, стены розсыпалось, и то, государь, худое место в прошлом… году зарублено деревом. И во многих, государь, розных местех стену водою подмыло, и стена ис подошвы высыпалась, и на башнях, государь, и на стене кровли нет… Крепости, государь, около города никакие, опричь реки, нет, а рва, государь, копать и чесноку[57] поставить не уметь».

Гарнизон крепости остался таким же, как при воеводе Козодавлеве. Правда, на одного человека увеличился. Теперь в посадских стало четверо. В случае осады, пишет Хвостов, к тем людям, что уже есть, необходимо будет прибавить еще две с половиной сотни. Правда, в случае осады такому гарнизону нечего будет есть, поскольку «наряду, государь, болшово, и хлеба запасного, и соли, и никаких запасов в Острове нет, в осадное, государь, время в городе сидеть не о чом». С хлебными запасами и правда было плохо, потому как имеющиеся рожь, овес, ячмень и гречку перемерили с точностью до полполполчетверика, что на наши деньги означает 0,4 литра.

Что касается пищалей, то их стало меньше на четыре, зато прибавилось восемнадцать ручниц – тех же пищалей, но ручных. Пороху стало больше на один пуд, но свинца – меньше почти на 10 пудов, а ядер на шесть тысяч. Видно, за эти четыре года пришлось стрельцам и пушкарям пострелять. Вот только железных ложек как было два с половиной десятка, так и осталось, да прибавилась к ним кирка.

В учебниках пишут, что Смутное время у нас закончилось в 1613 году. Впрочем, некоторые историки считают, что оно продлилось еще пять