Данияр. Не буду твоей невестой - Мария Зайцева

Теперь мне комфортно.

Данияр не торопит меня, но такой напряженный сидит, словно сжатая струна. Хищник, который позволяет добыче резвиться.

Повожу плечами, роняя на пол кардиган и оставаясь в топе и джинсах.

Данияр смотрит так интенсивно, что хочется стыдливо прикрыться и убежать, но я сдерживаю себя. И просто чуть-чуть опускаю ресницы, прикусываю губу и пытаюсь поймать правильный, томный ритм музыки. Я никогда ничего подобного не делала… Перед кем-то. Только в одиночестве, перед зеркалом. И потому сейчас так страшно!

И от взгляда Данияра страшно!

Мурашки по коже, щеки красные, все внутри дрожит и замирает! Снять топ и показать грудь не решаюсь, это чересчур уже. А вот пуговку на свободных джинсах расстегиваю… Данияр замирает, еще больше становясь похожим на замершего перед броском хищника. И на пальцы мои смотрит, подрагивающие на пуговках застежки.

Ох, нет… Это не для меня!

Резко закрываю лицо руками, стыдясь самой себя. Распущенная какая!

А в следующее мгновение мои подрагивающие пальцы накрывают горячие ладони Данияра.

И сам он оказывается близко!

У меня как-то разом все силы пропадают.

И в глазах — никакого просвета.

Мир кружится вокруг своей оси, и я осознаю себя лежащей на спине. А прямо передо мной — черными мглистыми огнями — глаза Данияра.

— Не бойся, — говорит он, — не бойся. Не будешь бояться?

— Нет… — шепчу я, глядя в его строгое, серьезное лицо и отстраненно подмечая, как мягко, обманчиво мягко скользят по моему телу властные ладони.

И препятствий этому нет уже. И одежды на мне нет… Как так? Когда?

— Красивая… — говорит он, и мне горячо от его слов. И от того, что он делает.

Его ласки — грубоватые и опытные. Мне не больно, просто странно… Меня никто никогда не касался… Так…

— Сразу захотел, как увидел… — продолжает делиться со мной сокровенным Данияр, — а ты смотрела… И я в глазах твоих пропадал… Веришь?

Моргаю. Правда? Пропадал?

— Да… — шепчет Данияр, — дураком стал… В голове только одно: моя будешь… Моя. Я знал, что моя будешь. Я… Чуть не сорвался в Москву, когда узнал, что у тебя тут парень… Я его убить хотел.

Его губы скользят по коже вниз, нарочито мягко, нежно… А мне кажется, он огнем по мне ведет. И ожог оставляет… Выгибаюсь, пытаясь сдержать слишком откровенную ласку, вцепляюсь пальцами в взлохмаченные черные волосы.

— Я столько ошибок сделал… — он все шепчет и шепчет, все целует и ниже двигается, и еще, и еще, и… Ох… Нельзя же… Как он?..

Данияр удерживает меня уже жестко, не позволяя вырваться и не слушая мой лепет про стыдно и нельзя.

Ему не стыдно. Ему можно. Нам можно.

Меня трясет от его нескромных ласк, от его шепота огненного, признаний, смущающих и сводящих с ума.

И тело реагирует само, выгибается, дрожит, губы раскрываются в мучительном стоне… И в сладком вскрике.

Потому что Данияр что-то такое делает, отчего мне одновременно хочется оттолкнуть его, закричать, чтоб прекратил, и в то же время вцепиться посильнее и заставить не останавливаться! Никогда!

Он мягко скользит по моему взволнованному телу вверх, целует меня мокрыми губами, жестко двигается, ловя мой крик…

И переплетает наши пальцы, фиксируя их у головы.

Его движения становятся целеустремленными и жестокими, они, словно порабощают. Мне больно, горячо и безумно.

Полное ощущение, что я больше своим телом не владею, что все теперь ему принадлежит, моему мужу.

Наверно, так оно и есть…

Данияр целует меня, бесконечно, жадно, переходя от нежности к властности, сводя с ума древним, как мир, ритмом, подчиняя им себе.

И заставляя ощутить себя невероятно чувствительной, такой, словно каждая клеточка тела заостряется. И прикосновение к ней — вспышка!

Когда вспыхивает у меня в глазах, я принимаю это как должное. Слышу возбужденное рычание Данияра, и покорно горю с ним вместе.

В конце концов, мы — муж и жена теперь. Единое целое. И гореть вместе — это же правильно?

_________________________________

Девочки, это практически финал, остался эпилог.

Смотрим офигенно горячие арты Танюши и кайфуем вместе с нами

ЭПИЛОГ

День выдался таким, каким я когда-то мечтала его увидеть — но тогда я и представить не могла, кто будет стоять рядом со мной.

Родина встречает нас запахом горных трав и весенним ветром. Здесь намного теплее, чем в ещё почти зимней Москве.

Дом отца наполнен голосами родственников, смехом, музыкой. С утра во дворе суета — мужчины ставят шатры, натягивают ткани, разносят столы, а женщины раскладывают на них блюда, от которых у меня кружится голова: хычины, чуду, пахнущий дымком шашлык, сладости, мед, орехи, фрукты.

Вообще-то, наняли фирму, которая занимается организацией свадеб, но ни моя мать, ни мать и сёстры Данияра, конечно же, остаться в стороне не пожелали. Как и его бабушка. Она вообще оказалась невероятно приятным человеком — только увидела меня, первым делом родной душой назвала и счастьем для её любимого внука.

— Мадина, иди сюда, — мама подзывает меня и поправляет лёгкий белый платок на моей голове. — Сегодня ты — невеста. Самая красивая на свете. Я так рада, что ты вернулась в наш дом!

Я улыбаюсь, ничего не отвечая.

Мы с мамой поговорили, наконец-то. Не то, чтоб по душам, наверно, я еще не скоро смогу разговаривать с родителями с тем же сердцем, что до всей этой истории, но жизнь долгая, и омрачать ее обидой — неправильно.

Папа признался, что с самого начала знал, что в Москве я буду под плотным присмотром Данияра, и только потому не поехал за мной. Данияр, пользуясь своим правом жениха, настоял на том, что он сам будет решать все мои вопросы.

Он был крайне убедителен, он умеет таким быть.

И отец, понимая, что я — уже практически чужая жена, смирился.

А мама… Маме понравился Данияр, и она