И море, и Гомер – всё движется любовью… - Евгений Михайлович Голубовский

Евгений Деменок объяснял, как много для него в детстве значили книги Олеши и почему он стал инициатором и спонсором установки мемориальной доски на доме в тогда Карантинном переулке, а ныне в переулке Юрия Олеши, где жил писатель.

Сотрудник литмузея Алёна Яворская рассказывала, как к 110 – летию писателя они готовили выставку в музее, посвященную Юрию Олеше, как важно было учесть всё – и то, что он был футболистом, учился в престижной Ришельевской гимназии, стал не только поэтом, но и карикатуристом журнала «Бомба»

Книгу об Юрии Олеше написал Владимир Варна. Его выступление было посвящено «Книге прощания» – очень сложному по структуре произведению Олеши, где дневник писателя перемежается литературными замыслами. Увы, не осуществлёнными, так как писатель, начиная с середины тридцатых годов практически перестал писать. Его эстетика не вписывалась в рамки соцреализма…

Главный художник театра юного зрителя Николай Вылкун показал два эскиза, которые остались в его архиве от спектакля театра кукол «Три Толстяка» 1970 года, напомнив, что у Одессы был театральный опыт прикосновения к творчеству Олеши.

На третье марта намечен ряд экскурсий-конкурсов по одесским местам жизни и творчества Юрия Олеши. Проведет их Рая Галяс, сообщившая, как идет подготовка.

А Елена Шаврук познакомила со своим виденьем постановки, прочтения пьесы Олеши «Список благодеяний». Так что, разговор получился многоплановый.

Может, и телерепортёр, а за ней её зрители, теперь станут отличать Юрия Карловича Олешу от Алёши из песни – «стоит на дороге Алёша…»…

…Весенним ветром ворвался Юрий Олеша в русскую литературу.

Его метафоры повторяли влюблённые.

А ему выпала трудная жизнь.

Не убили, не посадили, хоть на допросах и Бабеля, и Мейерхольда, и Стенича заставляли назвать Олешу антисоветчиком.

Его милостиво отлучили… от литературы.

Лишь с началом оттепели он вернулся.

И к счастью, это ещё произошло при его жизни.

Читайте роман Юрия Олеши «Зависть»

Читайте сказку (биограф Юрия Олеши поправила меня, автор назвал книгу – роман для детей) «Три Толстяка».

Читайте исповедальную «Ни дня без строчки», которая в дополненном виде вышла как «Книга прощания».

Это в конце жизни – демоны, а в начале, в Одессе его поддерживали ангелы…

Переводчица «Дон Жуана»

И в литературе, в поэзии есть святые.

Не о всех помним, как ни печально.

Эту страничку дневника мне подсказало письмо известного одесского врача Леонида Григорьевича Авербуха, впрочем, не только врача, но и писателя, сейчас в издательстве его книга «Одесские музы поэтов», главы которой мы публиковали в альманахе.

В письме мне было прислано воспоминание Ефима Эткинда о Татьяне Григорьевне Гнедич.

Нужно ли напоминать, кто такой Эткинд? Я впервые запомнил эту фамилию, когда на процессе над Бродским в Ленинграде Ефим Григорьевич выступил свидетелем защиты. Потом читал его статьи, знал, что его выслали из СССР, лишили гражданства, но и во Франции он оставался правозащитником, выдающимся учёным, блестящим переводчиком, я бы сказал – нравственным авторитетом.

В любом случае я бы прочитал его статью. Но меня давно интересовал вопрос – в шестидесятых годах я сотрудничал с журналом «Простор», выходившем в Казахстане, именно там удалось мне и Александру Розенбойму опубликовать найденный нами рассказ Исаака Бабеля «Справедливость в скобках», так вот, в том же номере или соседнем я с восхищением читал «Одесский венок сонетов» неизвестной мне Татьяны Гнедич.

Венок сонетов – сложная форма. Это 14 сонетов, первые строки которых составляют 15-ый сонет – магистрал. Форма, требующая высокого мастерства.

Мои попытки тогда узнать, какое отношение поэт имеет к Одессе, были тщетны.

Как и все знал, что Николай Гнедич, поэт пушкинских времен, в 1826 году приехал в Одессу на лечение. Здесь он завершил труд жизни – перевод «Илиады» Гомера. В памяти хранились строки Пушкина из послания к Гнедичу – «С Гомером долго ты беседовал один…».

В воспоминаниях Эткинда, к сожалению, ничего об этом венке сонетов, об Одессе. Но уже появился интернет. И я многое нашёл.

Лечащему врачу в больнице, попав туда незадолго до смерти, Татьяна Григорьевна, как всегда шутя, сказала: «Приходите на мои похороны, вы узнаете обо мне много интересного».

По сути, так и произошло. И книга её стихов вышла после её смерти, и книга воспоминаний о ней.

Начну с того, что приведу один сонет из венка – магистрал, сложившийся из первых строк 14 сонетов. А уж потом о её жизни – христианской мученицы.

Под золотой звездой Зевеса

Под парусом полуденного лета

Сияет чернобровая Одесса

Любовница великого поэта.

Меркурий-ветер, молодой повеса,

Над ней колеблет в переливах света

Акаций душно-белые букеты,

Как балдахин неведомой принцессы.

Ей лижет ноги ласковое море,

Над нею чайки вьются стаей белой,

Её друзья все моряки и гиды,

Ей нежно машет ручкой загорелой

Богиня счастья – милая Киприда —

С дельфинами, играя на просторе…

А теперь немного о жизни Татьяны Гнедич. Родилась в 1907 году. Внучатая правнучка Николая Гнедича. В 1916 году семья переехала в Одессу, отец был преподавателем английского языка. В 1920 году отец пошёл на базар поменять вещи на еду и домой не вернулся. Поиски были тщетны. С того же 1920 года Татьяна, в 13 лет, в Одессе начинает давать уроки английского детям. В 1926 году мать и дочка получают разрешение вернуться в Ленинград, чтоб Татьяна получила высшее образование.

Вуз заканчивает, начинает переводить поэзию, но тут начинаются неприятности. Девушку обвиняют, что скрыла дворянское происхождение. Борется, объясняют, что фамилия Гнедич всё говорит о её происхождении. Восстанавливают на работе, но она уже под присмотром.

В начале войны Гнедич идёт в армию. Нужны военные переводчики. Для газет союзников переводит статьи Совинформбюро, даже стихи. В частности, перевела на английский «Пулковский меридиан» Веры Инбер. К этому времени её уговорили подать заявление в партию. И тут английский корреспондент, восхищённый её переводом поэмы, предлагает ей после войны уехать с ним в Лондон, переводить, налаживать культурные связи.

Как вы думаете, что после этого? Нет, не донесли. Сама Татьяна Григорьевна пошла в партком, положила кандидатскую карточку и объяснила, что думает над предложением англичанина.

А дальше вы угадали. Арестовали на следующий день. Обвинение – шпионаж. И десять лет.

И вот тут происходит чудо. Сидит в Ленинграде, в общей камере, всё время бормочет стихи. Следователь ей говорит, что она имеет право на одну книгу из библиотеки в месяц. Но Гнедич ему отвечает –