Детство в режиме онлайн - Екатерина Вадимовна Мурашова

четырехлетний ребенок в одиночку шел за пару километров в поле и, гордый важным поручением, нес отцу-крестьянину обед. А помните героиню фильма «Подкидыш» (1940 год)? Там пятилетний приблизительно ребенок бродит самостоятельно по городу, не вызывая ни у кого особенного удивления. В моем детстве дети самостоятельно гуляли во дворах именно лет с пяти, и опасности, которым они там потенциально подвергались, вызвали бы немедленное поседение от ужаса у современных мам и, возможно, обращение в органы опеки от доброжелательных соседей.

Сегодня я то и дело вижу двенадцатилетних детей, которых водят в школу за два квартала. Я встречала десятиклассника, который никогда в жизни не был в метро – и в школу, и в кружки его возили на машине. Детский труд давно отменили. Часто говорят, что это благодаря борьбе всяких прогрессивных сил. Я думаю, скорее благодаря механизации – дети на производстве стали просто не нужны, достаточно взрослых работников. Еще говорят (уже про механизацию) – со времен средневековья все стало намного сложнее, дети не справятся. Однако когда во время последней мировой войны отцы ушли на фронт, младшие подростки спокойно встали к станкам и со всем справились. И у них, хилых и голодных, представьте, хватило и навыков, и упорства, и концентрации, и чего там еще…

– Да вы что, Екатерина Вадимовна, с ума сошли?! – наверняка уже воскликнул (про себя или вслух) кто-то из читателей. – Какой детский труд в начале 21-го века? Какие пятилетние дети, свободно бродящие по современному опасному городу? Какие подростки, встающие к станкам? Вы что, не заметили, как тотально изменился мир? Современные дети должны учиться до 25 лет в максимально безопасной и психологически комфортной обстановке, пользоваться всеми достижениями цивилизации и иногда гулять на резиново-пластиковых огороженных площадках…

К вопросу о площадках. Прямо из моей практики. Один обеспеченный и уже не очень молодой провинциальный отец специально в память своего босоногого детства сделал для своего сына закрытый безопасный двор с детской площадкой, чтобы он мог гулять там с другими детьми, но десятилетний сын упорно отказывается туда идти, предпочитая сидеть дома с гаджетом. Когда мы его спросили почему, он посмотрел на меня исподлобья и процедил сквозь зубы:

– А что там делать? Двор – пустынный. Качели – опасные. И вороны каркают…

Вы понимаете, как это работает?

Мы не доверяем им. Тотально не доверяем. Ах! Они не могут, они не знают, они не различают опасности, они сейчас не понимают, не способны осознать, что им понадобится в будущем. А мы знаем, понимаем – что? Кто из советских родителей 70-х годов 20-го века знал, что их детям прямо на пороге взросления срочно понадобятся навыки предпринимательства и готовил к этому своих детей?

Мы не верим в их силы, смышленость, адаптивность, в их интуицию. Мы – значимые для них люди, наше мнение для них важно, что бы там они ни говорили в запале. И как следствие вышесказанного, они растут, не доверяя сами себе. Вырастают, не веря в свои силы и возможности, все время сомневаются, сами себя считают «тонкими» и «эмоциональными», все время чувствуют, что «устали» (от чего?), уверены, что их никто не понимает (а кто-то должен?), и чуть что по википедии и блогам сами у себя диагностируют депрессию.

Еще чаще тотального недоверия и запретов современные родители демонстрируют противоречивое поведение (а еще в опытах на животных показано, что именно эта стратегия успешнее всего провоцирует «выученную беспомощность»).

– Ты прекрасен, талантлив, умен, полноценен, я тебя очень-очень люблю и верю в тебя, – транслируют они чаду. – Тебя ждет прекрасное будущее, в котором ты, такой способный, конечно будешь успешен.

– Ага, – говорит чадо. – Я классный. Я начну реализовывать свои достоинства прямо сейчас. Я буду снимать ролики про то, как я играю в компьютерные игры. И выкладывать их. И заработаю много-много денег. Так сейчас многие делают. И некоторые – ненамного старше меня.

– Да ты что?! – неприятно изумляются родители. – Это же тупое совершенно занятие. Ты сейчас должен учиться. Ну и что, что большая часть школьных предметов тебе неинтересна. Ты просто еще мал, глуп и не понимаешь, как все устроено. Это все нужно, чтобы поступить в институт, а институт нужен, чтобы потом найти интересную работу, на которой ты сможешь зарабатывать много денег…

– Так я хочу прямо сейчас именно это и попробовать. Зачем ждать много лет? Например, в «Тик-токе»…

– Не говори ерунды. Твой «Тик-ток» – это сборище идиотов. И если ты этого не понимаешь, то ты сам идиот.

Он не понимает. Ему искренне кажется, что «Тик-ток» – это классно и очень-очень перспективно. И еще так кажется многим мировым брендам, которые там зарабатывают. Значит, он идиот? Во всяком случае, родители так сказали… А до этого говорили, что он прекрасный и талантливый. Когда же они врут – в первом или во втором случае? «Что-то я совсем запуталось…» – думает опечаленное чадо и отчетливо понимает, что оно устало от переживаний и теперь ему надо просто полежать и послушать музыку, или поиграть в какую-нибудь игрушку, или просто посидеть в чатике.

Помните трехцветных кошек моих друзей?

Вы же не собираетесь до конца жизни вылизывать своего ребенка, правда? И кто потом, когда вам надоест или вы уже не сможете, будет протирать его мокрой тряпочкой? А ведь они чем дальше, тем больше будут ждать именно этого…

Да, сейчас детям уже не надо, как сто или двести лет назад, работать в угольной шахте и чистить дымоходы, чтобы заработать нелишнюю копейку или фартинг в семью, – и это прекрасно. Это прогресс нашей цивилизации.

Но поверьте, что дети и подростки от этого не стали менее полноценны, чем умелые и ответственные дети из нашего давнего и недавнего прошлого, которым по обстоятельствам то и дело доверяли и их собственную жизнь, и младших детей, и ведение хозяйства, и какие-то производственные и обслуживающие специальности. В конце концов, они не менее полноценны, чем вы сами были в свои 10, или 12, или 15 лет. И самое, наверное, главное, что надо помнить: дети, взрослея, учатся доверять сами себе, только если им доверяют окружающие их люди, в первую очередь – родители.

Чем заняться перед смертью

Мужчина лет сорока-пятидесяти с лицом старшего научного сотрудника. Пришел один, назвался Михаилом, сел в кресло, похрустел пальцами.

– Не хрустите, пожалуйста, – попросила я. – На меня это как-то негативно действует, на уровне физиологии. Вот знаете, как когда вилкой по стеклу скребут. Хотите дам что-нибудь в руках покрутить, для снятия психомоторного напряжения? У меня есть.