Детство в режиме онлайн - Екатерина Вадимовна Мурашова

– Так дать? Вот у меня колечки есть. Или тряпочный шарик…

– Нет, не надо, спасибо.

Мы еще помолчали. Я прикинула, какие у него должны быть дети. Вероятно, подростки, учатся в какой-нибудь математической гимназии. Может быть, проблемы с социализацией? Или перенапряглись от математики и кружков по английскому и китайскому, стали резать себе руки или еще что-нибудь такое? А может быть, он поздно женился (не случайно же маму вспомнил)? И теперь ребенок маленький, а он не знает, как с ним вообще? Или он в разводе и хочет наладить отношения с подросшими детьми, но не понимает, как к этому подступиться?

– У меня недавно умерла мама, – сказал Михаил.

– Мои соболезнования.

– Спасибо. Я хочу вам рассказать.

Прикинула, что его матери должно было быть от семидесяти до восьмидесяти лет. Почтенный возраст. А ему что же, и рассказать о ее смерти некому, кроме как психологу в детской поликлинике? Если так, то мне его и вправду искренне жаль. И, разумеется, я его выслушаю. Сын, потерявший мать. Какая разница, сколько ему лет.

– Вы, наверное, сейчас думаете: «чего он пришел, спятил, что ли?» – грустно усмехнулся Михаил.

– Нет, так радикально я не думаю. Слишком много всякого видела и слышала. Мир очень прихотлив в комбинаторике.

– Да, конечно. Я понимаю. Я слушал ваши лекции по онтогенезу.

В Питере я читала цикл «Онтогенез» всего один раз и для совсем узкого круга. Попыталась вспомнить там Михаила. Не получилось.

– Я подумал, что вы как раз тот человек, который поймет. И, может быть, расскажет другим. Мне кажется, в наше время это важно. И еще мне кажется, что мама тоже этого хотела бы.

Тут я совсем успокоилась и настроилась слушать. Была интеллигентная старушка. Прожила большую жизнь и скончалась. Теперь ее интеллигентный сын выполняет то, что он сам назначил ее последним желанием. Все очень лирично, традиционно и респектабельно.

– Я вас внимательно слушаю.

– Вы когда-нибудь думали о том, чем современным людям заняться перед смертью?

– Гм. Ну, наверное, составить завещание? Пройти какой-нибудь религиозный обряд, если человек принадлежит к какой-то конфессии? – подумав, предположила я.

– Да. Но все это не занимает много времени. Пара часов первое, и от силы пара часов второе. А остальное время? Ведь сейчас медицина развилась настолько, что, во-первых, человек достаточно хорошо осведомлен о своем состоянии, и если когнитивные функции сохранны, то он прекрасно понимает, что умирает, а во-вторых – современное обезболивание часто дает какое-то время простого ожидания смерти…

– Ну, я считаю, что обезболивание в конце жизни – это хорошо, – твердо сказала я. – Умрем мы, конечно, все, но чего же страдать-то попусту?

– Конечно, это большое благо. Я тоже так считаю. Но это не снимает проблемы. Это еще жизнь. И это – время. И это время надо чем-то занять. Вы согласны?

Я осторожно согласилась, догадываясь уже, что у него есть какое-то предложение относительно программы предсмертных развлечений. Может быть, скорбящий по матери Михаил не так стабилен, как мне показалось?

– И еще – это проблема для окружающих, – продолжил между тем свою мысль мужчина. – Близких, родственников, друзей, персонала какого-нибудь хосписа, если человек умирает не дома. Что тут будет правильно? Просто оставить его лежать и умирать, осуществляя потребный уход? Или разговаривать с ним? О чем? Отвлекать от мыслей о смерти? Но как? Или просто сидеть рядом, смягчая и разделяя одиночество. Но можно ли на самом деле разделить такое, последнее одиночество человека?

– И что же вы предлагаете? – не выдержала я.

– Я сам не предлагал и не предполагал ничего. Но, к нашему огромному удивлению и, конечно, облегчению выяснилось, что моя мама заранее подумала об этом вопросе и исключительно собственными усилиями полностью сняла для нас, для семьи, эту проблему.

«Его мама покончила с собой? – мысленно удивилась я. – Или перед смертью ушла в горы, как старушка в “Легенде о Нараяме”? Но причем же тут “облегчение”? Нет, не вяжется».

– Что же она сделала?

– Моя мама была образованным человеком. Когда появились компьютеры и интернет, она их уже в зрелом возрасте неплохо освоила. И все возможности сопутствующих гаджетов – тоже осваивала по мере того, как они появлялись в нашей семье. Внуки с удовольствием ее учили – мой старший сын всегда говорил, что «бабуля очень хорошо схватывает, ее учить приятно». И именно тогда, как мама мне объяснила, ей пришла в голову мысль о составлении некоей летописи своей собственной жизни. Но вначале ее несколько расхолаживала бессмысленность этого занятия: я сама и так все неплохо помню, а кроме меня, не следует обольщаться, это никому не нужно. А потом у нее начали умирать старшие друзья и подруги, она носила кому-то из них в больницу старые альбомы и фотографии… и вот тогда она внезапно увидела цель и алгоритм.

И вот, нам она тогда, конечно, ничего не сказала, но практически сразу же начала действовать. Для начала она оцифровала все семейные фотографии. Попросила прислать что-то ее младшего брата, который живет в Новосибирске, и еще живую на тот момент старшую двоюродную сестру, которая жила в Лос-Анджелесе. Кстати, как мы потом узнали, с сестрой она поделилась своим ноу-хау, та сначала загорелась, но потом оказалась слишком больной, ленивой и еще, наверное, слишком сильно оторванной от корней. Но в результате там есть даже фотография моего купца-прапрадеда с огромной бородой и фото дома и могил кого-то еще более древнего из маминого рода.

Потом мама собрала все, что смогла найти про город времен своего детства (она родилась и до 12 лет жила в Пскове), и составила очень стильный альбом про предвоенный, военный и послевоенный Псков. Потом сделала то же самое про Ленинград – город, в котором она взрослела и прожила всю жизнь. Каким она его впервые увидела, как он менялся, каким стал теперь – мама всегда была чувствительна к архитектурной среде, я помню это по детству, как она меня таскала за собой и обращала мое внимание на всякие архитектурные завитушки, линии и тени. Тогда у меня сводило скулы от скуки, но сейчас я с каждым годом все больше понимаю, что она сформировала мой взгляд, и мне чем дальше, тем больше становится самому интересно.

Потом настал черед путешествий – мама использовала и свои оставшиеся, и чужие фотографии тех мест, где ей довелось побывать – одной или с друзьями, в турпоходах, в командировках. Мама была энергетиком, она ездила и на Саяно-Шушенскую ГЭС, и на Асуанской плотине бывала. Это очень красиво получилось, изумительные места, профессиональная съемка, а потом молодая