Иван Грозный - Сергей Эдуардович Цветков

Стрельцы врываются в пролом.

И золотым пылает жаром

Ивана Грозного шелом…

А. Кафанов. Встреча с Казанью

Весть об этих неожиданных и тревожных событиях была получена в Москве 24 марта. Царь немедленно направил на помощь воеводам в Свияжск своего шурина, Данилу Романовича Захарьина; Шигалею велено было отправиться из Свияжска в свой городок Касимов.

В апреле царь созвал совет относительно похода на Казань. Было высказано много различных мнений. Поскольку война, по всей видимости, предстояла не с одними казанцами, но также с ногаями и Крымом, предлагали послать под Казань одних воевод, а самому царю остаться в Москве. Но Иван объявил, что хочет отправиться в поход непременно сам.

— Бог видит мое сердце, — говорил он, — хочу не земной славы, а покоя христиан. Возмогу ли некогда без робости сказать Всевышнему: се я и люди Тобою мне данные, если не спасу их от свирепости вечных врагов России, с которыми не может быть ни мира, ни отдохновения?

Молодой государь высказывал твердое намерение сразить главу Казани и потому, несмотря на все возражения бояр, решительно заявил, что пойдет на свое дело, которое он почитает нравственной обязанностью для себя. Решено было отпустить водою войско, большой наряд (артиллерию), а самому государю идти полем (сухим путем), когда приспеет время.

Весной возобновилась блокада речных путей. Однако из Свияжска приходили дурные вести. Горные черемисы нападали на воеводские табуны, стада, убивали охранявших их казаков. Хотя в крепости было много товаров, — «бяше всего достаток, чего бы душа восхотела», — но недоставало главного — хлеба. Свияжск был забит ратниками, купцами, освобожденными невольниками, которые шатались без дела в ожидании отправки на родину. Гарнизон голодал, люди умирали от цинги, дисциплина падала на глазах.

Между тем заставы на Каме прозевали астраханского царевича Едигера, который благополучно добрался до Казани и занял престол. Едигер был потомком золотоордынского хана Ахмата, при котором Русь сбросила татарское иго, и сыном астраханского хана Касима, убитого в 1532 году при внезапном нападении на Астрахань черкесов. Поскольку астраханский престол отошел не ему, а хану Абдул-Рахману, Едигер уехал в Россию служить московскому государю. Он участвовал на стороне русских в походе 1550 года под Казань, однако в том же году уехал в ногайскую орду. В 1552 году ему было не более тридцати лет, он был храбр и опытен в военном деле.

Таковы были прискорбные известия, полученные из Свияжска. Иван был обеспокоен разложением свияжского гарнизона, тем более что к недугам физическим там присоединилась болезнь нравственная — сильный разврат. Для воодушевления ратников царь прибегнул к помощи Церкви. Из Москвы в Свияжск поехал Архангельский протопоп Тимофей, «муж изрядный, наученный богодухновенному писанию»; с собой он вез святую воду «со всех мощей и крестов» и поучение от митрополита Макария к гарнизону. «Молва народная тревожит сердце государево и мое, — писал владыка. — Уверяют, что некоторые из вас, забыв страх Божий, утопают в грехах Содома и Гоморры; что многие благородные жены и девы, освобожденные пленницы казанские, оскверняются развратом между вами; что вы, угождая им, кладете бритвы на брады свои и в постыдной неге стыдитесь быть мужами. Верю сему, ибо Господь казнит вас не только болезнью, но и срамом. Где ваша слава? Быв ужасом врагов, ныне служите для них посмешищем. Оружие тупо, когда нет добродетели в сердце, крепкие слабеют от пороков… Бог, Государь и Церковь призывают вас к раскаянию». Слово митрополита произвело большое впечатление на ратников. Солдаты подтянулись, пьянство, разврат и азартные игры прекратились. А с наступлением лета возобновился подвоз продовольствия, положивший конец цинге.

Приехавший в Москву из Касимова Шигалей советовал Ивану не выступать в поход до зимы — во-первых, потому, что летом следует ожидать вторжения крымского хана, и, во-вторых, потому, что казанская земля сильно укреплена природой — лесами, озерами, болотами; зимой ее легче воевать: зима будет войску мостом. Но Иван отвечал, что воеводы уже отпущены со многими ратными людьми на судах с большим нарядом и всеми запасами; а что у казанцев леса и воды представляют великие крепости, то Бог и непроходимые места делает проходимыми и острые пути превращает в гладкие. Видимо, царь и его воеводы не хотели повторять неудачи прежних зимних походов, когда оттепели делали невозможной длительную осаду Казани.

Если царь был непоколебим в своем стремлении овладеть Казанью, то и казанцы готовились защищаться отчаянно. Они сознавали, что теперь речь идет о самом их существовании. Христианский царь шел на мусульманское царство: это была война на уничтожение. Спасать от неверных Казань — этот призывный клич раздался повсюду на берегах Волги, Салгира и Яика! Отовсюду — из Астрахани, Крыма, Сибири — стекались в Казань татарские удальцы. Турецкий султан Сулейман I Великолепный взывал к ногаям жить мирно с Крымом и Астраханью и усердно защищать Казань от гордого русского царя, сожалея в то же время, что отдаленность Казани мешает ему оказать ей помощь войском и оружием. Недаром русские летописцы писали, что на защиту Казани были устремлены «все силы ада». Под ее стенами действительно готовились столкнуться христианский и мусульманский миры.

***

16 июня было днем выступления Ивана в поход. Он простился со своей супругой, которая в это время была беременна. Анастасия с плачем упала в его объятия. Стараясь быть твердым, Иван утешал ее, говоря, что исполняет долг государя и не боится смерти за отечество. Он поручил ее материнскому попечению всех бедных и несчастных: «Милуй и благотвори без меня, — даю тебе волю царскую: отворяй темницы, снимай опалу даже с виновных, по твоему усмотрению, и Всевышний наградит меня за мужество, а тебя за благость». Встав на колени, Анастасия молилась вслух о здравии и благоденствии супруга. Затем Иван отправился в Успенский собор и долго молился здесь, слезно припадая к образу Владимирской Богоматери и предавая в руки Пречистой столицу и людей. После молитвы царь просил митрополита и весь освященный собор быть ревностными ходатаями за Россию перед Богом, утешителями Анастасии и добрыми советниками его брата Юрия, который был оставлен начальником Москвы, вместе с маститым старцем князем Михаилом Булгаковым (незадолго до того возвратившимся из литовской неволи) и митрополитом. Макарий благословил государя. Война с Казанью имела значение крестового похода за веру против «поганых безбожников»; погибших в нем ожидало спасение души. Обращаясь к ратным людям, Иван сказал: «Агаряне, они Бога не имеют… мы же имеем владыку своего Господа Бога: аще за имя его постраждем, да венцами мученическими увенчаемся».

Выйдя из церкви, Иван сел на коня и со своей царской дружиной поехал в Коломну, обедал