Иван Грозный - Сергей Эдуардович Цветков

— Приспело время нашему подвигу: потщитесь единодушно пострадать за благочестие, за святые церкви, за православную веру христианскую, за единородную нашу братию — христиан, терпящих долгий плен у безбожных язычников. Вспомним слово Христово, что нет ничего больше, как полагать души за други своя. Не пощадите голов своих за благочестие: если умрем, то не смерть это, а жизнь. Я с вами сам пришел: лучше мне здесь умереть, нежели жить и видеть за свои грехи Христа хулимого и порученных мне от Бога христиан, мучимых от безбожных казанцев! Если милосердый Бог пошлет нам свою милость, подаст помощь, то я рад вас жаловать великим жалованьем. А кому случится до смерти пострадать, рад я жен и детей их вечно жаловать.

Вслед за тем царский духовник, протопоп Андрей, благословил крестом царя и все войско. Иван сел на богато убранного аргамака, взглянул на образ Спасителя, осенил себя крестным знамением, сказал громко, чтобы было всем слышно: «Владыко, о Твоем имени движемся!» — и с этими словами двинулся с войском к городу.

Военные действия 1552 года были первым опытом московской рати в искусстве брать города путем так называемой правильной осады, то есть разрушения городских укреплений при помощи различных инженерных сооружений и приспособлений. И надо сказать, что этот первый опыт был произведен отнюдь не над какой-нибудь беззащитной, потешной крепостцой. Казань была сильной крепостью, защищенной самой природой. Вот какой предстала она глазам русских, по воспоминаниям князя Курбского: «Град Казань в великой крепости лежит: с востоку от него идет Казань река (Казанка. — Здесь и далее пояснения в скобках мои. С. Ц.), а с западу Булак речка, зело тино- вата и непроходима, под самый град течет и впадает под угольную вежу (башню) в Казань реку; а течет из озера, Кабана глаголемого, немалого, которое озеро кончится аки полверсты от града; и лишь только переправиться (через) ту нужную (труднопроходимую) речку, тогда между озером и градом лежит с Арского поля гора зело прикрытая (высокая, крутая) и ко восхождению нужная (трудная). А от той реки около града ров копан, зело глубокий, аж до озерка, ременного Поганого, еже лежит подле самой Казань реки; а от Казани реки гора так высока, яко оком воззрити прикро (трудно): на ней же град стоит и палаты царские и мечети зело высокие, мурованные (каменные), идеже (где) их умершие цари клались; числом, помнится, пять их».

За высокими крепкими стенами (деревянными, состоявшими из двух рядов огромных дубовых столбов, между которыми была насыпана и плотно убита земля со щебнем), окружавшими Казань и опоясанными, в свою очередь, широким и глубоким рвом, засело 33 000 отборного татарского войска и 2700 ногаев.

Все предвещало, что оборона будет очень упорная.

Русское войско подступало к Казани в тревожной тишине: в городе незаметно было никакого движения, не видно было людей на стенах. Многие из русских радовались, думая, что царь казанский от страха бежал с войском в леса; но опытные воеводы советовали не поддаваться обману и соблюдать осторожность. И действительно, едва передовой отряд в 7000 стрельцов и пеших казаков перешел по наведенному мосту тинистый Булак, как вдруг раздался шум и крик: отворились со скрипом ворота и 15 000 конных и пеших татар ударили на стрельцов, расстроили и сломили их. Князья Шемякин и Троекуров удержали беглецов: ряды вновь сомкнулись. На помощь стрельцам воеводы послали боярских детей со многими людьми. Завязалась горячая сеча. Русские стояли грудью, от обороны перешли к наступлению, бросились на неприятеля, смяли его и гнали до самых городских стен, взяли пленников и медленно отступили в полном порядке. Эта необычная для русского войска дисциплина была следствием царского распоряжения не травиться с казанцами без его приказа; поэтому сражались только те, кому было приказано, остальные не смели двинуться с места.

К вечеру полки заняли назначенные им места, разбив шатры и поставив три полотняные церкви — во имя Архистратига Михаила, великомученицы Екатерины и преподобного Сергия Радонежского. Ночь прошла спокойно. Но на другой день беда свалилась буквально с неба: страшная буря разметала шатры, в том числе и царский, разбила на Волге много судов, причем погибла значительная часть запасов. Войско упало духом: думали, что всему конец, что осады не будет, что, не имея хлеба, придется уйти со стыдом, как прежде. Но Иван не унывал: он послал в Свияжск и Москву за съестными припасами, за теплой одеждой и серебром для ратников, обнаруживая во всех распоряжениях твердое намерение зимовать под Казанью, если это окажется нужным; ездил днем и ночью кругом города, осматривая места, где удобнее делать укрепления. Осадные работы шли безостановочно: ставили туры, между ними укрепляли пушки; в других местах ставили тын, так что скоро Казань со всех сторон оказалась окружена русскими укреплениями — ни в город, ни из города не могла проскользнуть даже мышь; казаки засели под самой стеной в каменной, так называемой Даировой бане и не давали казанцам всходить на стены, снимая их оттуда меткими выстрелами. Казанцы постоянно делали вылазки, выходили, схватившись за руки, и бились отчаянно с защитниками туров, но были каждый раз втаптываемы обратно в город.

26 августа Большой полк князя Воротынского выступил из стана: пехотинцы катили перед собой туры, конница прикрывала их. Навстречу штурмующим из города с диким воплем высыпали казанцы, поддерживаемые орудийным и ружейным огнем со стен и башен. Русские под прикрытием туров, отражая нападение пальбой из пищалей, мечами и копьями, неуклонно продвигались вперед, пока не втеснили татар в город, заполнив ров и устлав мосты вражескими телами. Стрельцы и казаки, закрепившись на валу, вели стрельбу до наступления темноты, между тем как князь Воротынский установил туры в пятидесяти саженях от крепостного рва, между Арским полем и Булаком. Ночь не прекратила битвы: казанцы до самого утра тревожили русских вылазками. Ни ратники, ни воеводы не смыкали глаз. Иван молился в церкви о даровании победы православному воинству и ежечасно посылал знатнейших бояр ободрять сражающихся. Только под утро стало окончательно ясно, что русские одержали верх. Московский стан огласился благодарственными молебнами.

27 августа русские открыли огонь по городу из всех бойниц (батарей). Желая добыть языка, казанцы сделали вылазку, но были отбиты; русские захватили знатного улана[9] Карамыша, который был представлен государю. Пленник сообщил, что казанцы готовы умереть и слышать не хотят о мирных переговорах.

Дальнейшее ведение осады было прервано неожиданным нападением на тыл русских войск. 28 августа из леса на Арское поле густыми толпами высыпали татары и ногаи и нанесли немалый урон русским полкам. От пленников узнали,