Иван Грозный - Сергей Эдуардович Цветков

татарского набега, — а сколько их было, таких городков! Раны, нанесенные народами друг другу в войнах, рано или поздно затягиваются; но незакрывающиеся язвы, вызванные беспрестанным терзанием, мучительно кровоточат… Ратники, покорившие Казань, отвечают за свои дела перед Богом — не перед нами.

***

Узнав, что Казань находится в руках его войска, Иван велел служить благодарственный молебен, собственноручно водрузил крест и велел поставить церковь во имя образа Нерукотворного Спаса на том месте, где во время битвы стояло царское знамя. После молебна князь Владимир Андреевич, все бояре и воеводы поздравляли царя со славной победой. Иван отвечал:

— Бог это совершил, твоим, князь Владимир Андреевич, попечением, всего нашего воинства трудами и всенародною молитвою. Буди воля Господня!

Приехал и Шигалей с поздравлением. Перед бывшим казанским царем, поздравляющим его с разрушением столицы татарского царства, царь-победитель счел необходимым оправдаться: «Царь-господин! Тебе, брату нашему, ведомо: много я к ним посылал, чтоб захотели покою. Тебе ведомо упорство их, каким злым ухищрением много лет лгали. Теперь милосердый Бог праведный суд свой показал, отомстил им за кровь христианскую!»

Для торжественного въезда царя в город велели очистить от трупов одну улицу, ведшую от Муралеевых ворот к ханскому дворцу. Это стоило немалых трудов: едва очистили, говорит летописец, пространство на сто сажен. Иван въехал в побежденную Казань в сопровождении князя Владимира Андреевича, Шигалея и всех воевод. Несколько тысяч русских и иных христианских пленников, томившихся в казанской неволе и теперь освобожденных, завидев царя, кланялись ему в землю и со слезами кричали:

— Избавитель ты наш! Ты спас нас из ада! Ты ради нас, сирых, не щадил своей головы!

Иван велел отвести их в стан, накормить и отправить по домам. Воеводам он приказал тушить пожары в городе и очистить улицы от трупов.

Все русское войско пребывало в несказанной радости. Был победоносно завершен ратный труд многих поколений русских людей. «На том месте, — говорит летописец, — где прежде водворялись нечестивые цари и много лет проливалась кровь бедствующих христиан, теперь воссияло праведное солнце, Животворящий Крест, образ Владыки нашего Христа и Пречистой Его Матери и великих чудотворцев!»

Все сокровища, взятые в Казани, всех пленников — женщин и детей Иван отдал войску — «у всякого человека полон татарский бысть»; себе же взял хана Едигера — чуть ли не единственного оставшегося в живых защитника Казани, ханские знамена и городские пушки. Побыв некоторое время в ханском дворце, он возвратился в стан, где прежде всего пошел в полотняную походную церковь преподобного Сергия Радонежского принести благодарность молитвеннику и ходатаю за русскую землю; потом вышел к полкам с радостным и светлым ликом. Воеводы и ратники «еще дымились кровью неверных и своею», многие витязи, по словам летописца, сияли ранами, драгоценнейшими алмазов. Царь обратился к полкам с речью, в которой сравнил своих воинов с солдатами Александра Македонского и ратниками Дмитрия Донского и сказал, что имена павших должны вечно поминаться в церквях. Воинство ответствовало на эту речь радостными кликами. День закончился пиром, в котором принял участие весь русский стан.

Последующие два дня город очищали от мертвых тел. Трупы русских ратников хоронили в курганах, убитых казанцев, связав им ноги у щиколоток, насаживали по 20—30 тел на длинные бревна и спускали в Волгу. Тела уходили под воду, и только посиневшие связанные ноги торчали из свинцовых волн над бревнами…

4 октября вся Казань была очищена от трупов. Иван въехал в нее снова, выбрал посреди города место, водрузил на нем крест и заложил церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. Отслужили молебен, освятили воду и совершили крестный ход по городским стенам. 6 октября церковь была построена и освящена. В тот же день царь назначил наместниками в Казань бояр, князя Александра Борисовича Горбатого-Шуйского и князя Василия Семеновича Серебряного, оставив с ними дворян своих больших, много детей боярских, стрельцов и казаков.

11 октября покоритель Казани выступил в обратный путь. Сам государь ехал Волгой на судах, а конная рать пошла берегом на Васильсурск с князем Воротынским. В Нижнем Иван высадился на берег и дальше поехал сухим путем. Во Владимире его ожидала радостная весть, что царица Анастасия разрешилась от бремени сыном. Счастливый Иван спрыгнул с коня, обнял, расцеловал посыльного и отдал ему коня из-под себя и платье со своего плеча, — все, до последней «срачицы» (сорочки).

Теперь царь поспешал как мог к жене и сыну. 29 октября, приближаясь рано утром к Москве, он увидел на берегу Яузы бесчисленное множество народа, столпившегося так густо, что на пространстве шести верст, от реки до города, оставался только самый тесный путь для государя и его дружины. Слышались радостные приветствия:

— Многие лета царю благочестивому, победителю поганых, избавителю христиан!

У Сретенского монастыря он был встречен митрополитом и духовенством с крестами и иконами. Благословившись у владыки, Иван бил ему челом за то, что его молитвами «Бог соделал такие великие чудеса», и просил еще его молитв для дела земского строения во вновь просвещенной земле казанской. Митрополит в свою очередь, со всем духовенством и народом, пал ниц перед царем и его воинством со слезами радости.

Здесь же, у Сретенского монастыря, Иван переоделся: снял воинские доспехи и надел одежду царскую — на голову Мономахову шапку, на плечи бармы, на грудь крест — и пошел пешком за крестами в Успенский собор, а оттуда во дворец, к Анастасии.

8-го, 9-го и 10 ноября у царя были столы — торжественные обеды для высшего духовенства и вельмож, и три дня раздавали подарки митрополиту, владыкам и награды воеводам и служилым людям, начиная с князя Владимира Андреевича и до последнего сына боярского: кроме вотчин и поместий, роздано было деньгами и платьем, сосудами, доспехами и конями на 48 000 рублей — громадная сумма по тем временам. Затем царская чета повезла новорожденного сына на крещение в Троицу. Взятие Казани Иван, как мы знаем, соотносил с победой над Мамаем, поэтому царевич получил имя Дмитрия — в честь первого победителя татар.

Торжества по случаю покорения Казани завершились торжеством веры Христовой над двумя казанскими царями — Утемиш-Гиреем и Едигером. Первого, еще младенца, митрополит крестил в Чудовом монастыре и нарек Александром; теперь Иван взял его к себе во дворец на воспитание. Едигер сам изъявил желание принять христианство. Таинство крещения было совершено над ним на берегу Москвы-реки, в присутствии государя, бояр и множества народа. Восприемником новопросвещенного Симеона от купели был сам митрополит Макарий. За Симеоном-Едигером оставили титул царя, поселили его в Кремле, в особом большом доме, дали в почет ближнего боярина, чиновников, множество слуг и женили на