Огонь. Она не твоя.... - Весела Костадинова

— Есть, что еще? — она заставила себя вернуться к делу.

— Телефон Ярослава у неё был записан, — продолжал Дмитрий, глядя в экран, — как и американский номер Артура. По обоим есть зафиксированные вызовы. Артуру она звонила всего трижды за последние пять лет. Не больше. Прости, данных за более ранний период у оператора уже нет — всё сгорает.

Он сделал паузу, обернулся к Альбине.

— Судя по логам, он не брал трубку. Ни разу. Все три вызова — без ответа.

Альбина кивнула. Жёстко, сдержанно. Лицо её не выдавало ничего, но щеки начали предательски пылать. Она чувствовала, как гнев и тревога смешиваются где-то под кожей, заставляя сердце отбивать нервный ритм.

— А с Ярославом? — спросила она ровно, но в голосе проскользнуло напряжение.

— Вот тут интереснее, — сказал Дмитрий и открыл таблицу вызовов на экране. — Сначала звонила она. Раз в год, иногда раз в девять месяцев. Короткие разговоры — три-четыре минуты. А потом — он стал звонить ей. Уже стабильно. Раз в полгода, а иногда и чаще. Всегда примерно в одно и то же время: конец мая и ноябрь.

Он щёлкнул мышкой, увеличив ячейки со временем и продолжительностью.

— Средняя длина звонка — три-пять минут. Иногда меньше. Никаких сообщений, никакой переписки. Никаких переводов. Банковские счета — пустые. Только перечисления с работы, стандартная бухгалтерия.

Альбина молчала. В комнате звенела тишина, напряжённая, как струна. В висках ломило, стучала кровь, а во рту она ощущала настоящую горечь.

— Аль, что-то произошло? — осторожно спросил Ярославцев, бросив беглый взгляд на притихшую Варю. — Ты вломилась ко мне с такими вопросами….

Женщина тяжело опустилась на кресло, положив локти на стол и обхватив голову.

— Варвара, — приказала она.

— Да, Альбина Григорьевна, — девушка тут же подобралась, готовая выполнить распоряжение начальницы.

— Что, да? — фыркнула та. — Рассказывай.

— Что… что рассказывать?.. Но… почему я?.. — Варя растерялась, глаза метнулись к двери, к Дмитрию, к пустой кружке на кофемашине. — Что говорить?

— Варя, — медленно, с той особой интонацией, от которой её подчинённые обычно начинали молиться о спасении, проговорила Альбина и резко повернулась к девушке в полоборота. — Ты, прости, ради чего сюда устроилась? Чтобы всю жизнь кофе носить и на звонки отвечать? Это твой потолок?

Варвара покраснела, смущённо сдвинув плечи.

— Нет… ну то есть… у вас я могла… увидеть, как работает настоящий…—

— Вот и увидела, — безжалостно перебила её Альбина, уже поднимая голову и выпрямляясь в кресле. Голос её был холодным, но в нём звучала та самая сила, за которую ей подчинялись. — Увидела, заметила, зафиксировала. А теперь — рассказывай Дмитрию Николаевичу. Я тебя воспитываю не за тем, чтобы ты документы перешивала степлером.

— Дмитрий Николаевич, — она не поднимала глаз на мужчину, но покраснела так, словно была на экзамене. — Утром в офис доставили цветы для Альбины Григорьевны…

Ярославцев удивленно поднял брови и посмотрел на Альбину, но та лишь плечами пожала.

— А потом пришли Альбина Григорьевна и Настюша, — девушка довольно точно пересказала Ярославцеву сцену в коридоре.

Тот молча слушал, выбивая дробь пальцами по столу. Варвара, чуть осмелев, с точностью хирурга, с наблюдательностью сильного аналитика расписала реакцию Насти на имя Ярослава.

Дмитрий молчал, поглядывая на Альбину.

— Умница, — похвалила девушку та. — Сечешь, Дим? Если я еще раньше думала, что это случайность или игра моего воображения, или… мой загон, то сейчас это и Варя уловила. Настю трясет от одного имени Ярослава.

— Альбина Григорьевна…. — пискнула Варя, — простите….

— Да, слушаю.

— Мне показалось…. — девушка совершенно смутилась, боясь посмотреть на женщину. — Простите…. Мне показалось…. что она… она и вас боится….

Дмитрий только хмыкнул.

Альбина фыркнула и махнула рукой.

— Смею уверить, я ее и пальцем не тронула, — холодно обронила она. — Но и нянькаться не буду.

— Да кто бы сомневался, — пробормотал Ярославцев, едва заметно, машинально улыбнувшись Варе, отчего та внезапно стала пунцовой.

— Понял, теперь, да? Почему я должна понять, что связывало мою сестру и этого енота? Что было между ними? Почему девочка его боится? — Альбина не замечала, как горят злостью ее серые глаза. — Неужели, Дима…. Неужели они…. — слова, от которых все ее нутро разрывалось, прилипли к горлу. Слова, которые рушили ее изнутри, хоть она в этом и не признавалась.

Договорить она не успела, двери кабинета распахнулись и влетел Виктор.

— Простите, начальники, что прерываю ваш тройничек, но у нас проблемы! И, — он посмотрел Альбине в глаза, — довольно серьезные!

23

Поздним вечером, выходя из самолета, Альбина почувствовала, как сжимается ее грудь от горячего летнего воздуха, не смотря на то, что ночной ветер дул со стороны реки. Виктор, шедший рядом, не произнося ни слова, уверенно поддержал её за локоть, позволяя опереться на себя при спуске. Альбина машинально приняла помощь — не как жест вежливости, а как необходимость, данную молча, без обсуждений. Она была ещё не до конца в себе, не до конца проснувшаяся — мысленно всё ещё находилась там, в салоне, в темноте короткого ночного перелёта, где ей, вопреки всему, удалось заснуть почти сразу, едва взлетели.

Медленно прошли к машине, поданной для бизнес-класса, молча вышли из здания аэропорта. Внезапно Альбина обомлела и зло прищурила глаза.

Возле терминала, в отблесках огней аэропорта их уже ждали: Варвара, с неестественно выпрямленной спиной, на руках у неё — полусонная Настя, прижавшаяся щекой к плечу и цепко обнявшая девушку за шею. Чуть в стороне стоял Дмитрий, расслабленно, но настороженно наблюдая за ними, одновременно следя за выходом из сектора прилёта.

Увидев их, Альбина замедлила шаг, но всего на долю секунды — ровно настолько, чтобы не вспыхнуть сразу. А когда всё же приблизилась, усталость, раздражение и тревога, скапливавшиеся в ней всю дорогу, вырвались наружу в привычной, отточенной форме командного гнева.

— Это ещё что за новости? — рыкнула она, сбрасывая с плеча ремень сумки и вперяя взгляд в Варвару. — Час ночи, Варвара! Почему, чёрт побери, ребёнок не в постели?

Глаза Варвары расширились, в них появилась отчётливая растерянность — глаза молодого оленя, загнанного в тупик: влажные, испуганные, до нелепости честные.

— Альбина Григорьевна… — пробормотала она, поёживаясь. — Она… ей… Насте было плохо без вас. Она не могла заснуть…

— Да вы, бл… — Альбина зашлась дыханием, гневный вздох вырвался с резким хлопком ладоней по бёдрам. — Охренели, что ли, все гуртом?! Нам, сука, мало проблем? Анастасия! — резко повернулась она к девочке, чьи глаза, уже раскрывшиеся, смотрели прямо на неё. Тихо. Тоскливо. Так, как смотрят на человека, который вот-вот уйдёт и не вернётся.

— Так, всё, хватит, — отрезал Виктор, нахмурившись, и