Корабли и люди - Иван Георгиевич Святов

– Не то чтобы потерял – возвратился с поста с чужой винтовкой. Перепутали они с портовой охранницей, сторожившей склад. Что прикажете делать?

– Что делать?! Матроса наказать, а винтовки разменять. Да не трепаться об этом.

Но не таков был Дмитрий Львович, чтобы сохранить в себе сенсацию. Вечером Дрозд звонит мне и спрашивает: «Говорят, у тебя первую башню портовые охранницы унесли, а вместо неё тюбик губной помады оставили?»

– Никак нет, – отвечаю, – башня на месте и винтовка тоже, в пирамиде, где ей и положено быть.

– Так дальше пойдёт – придётся у начтыла выписывать тебе подвесные двуспальные койки.

– Что же делать, Валентин Петрович, ведь война войной, а матросу как быть? Постараемся больше винтовки не путать. А помощнику прикажу губные стопора наложить покрепче.

Однако долго мне пришлось еще огрызаться и отшучиваться при встречах с командирами кораблей по поводу перепутанных на посту винтовок.

Так мы и несли службу. Стреляли по вражеским батареям, мёрзли, ремонтировали орудия и механизмы. Жизнь стала немного однообразной и почти скучной. Мы уже было совсем успокоились: вражеские снаряды, как правило, перелетали через нас или падали где-то в стороне. К ним мы привыкли и мало обращали внимания. Авиация противника нас тоже не тревожила. Бомбы падали на Исаакиевской площади, на Петроградской стороне, а в устье Невы было относительно спокойно.

Наступил апрель, дни стали, как полагается, длиннее, установилась солнечная погода.

4 апреля к нам на крейсер прибыла бригада театра Ленинградской музыкальной комедии. Труппа театра сознательно осталась в блокированном Ленинграде и ежедневно давала концерты в частях Ленинградского фронта и на кораблях Балтийского флота для поднятия боевого настроения.

Мы очень любили этих артистов-героев, которые под бомбёжкой, под артобстрелами своим прекрасным искусством вдохновляли нас на боевые дела и скрашивали наши трудные фронтовые будни. Лидия Александровна Колесникова, Нина Васильевна Пельцер, её муж Николай Яковлевич Янет, Кедров, Михайлов, Свидерский были нашими желанными гостями и фронтовыми друзьями.

На предстоящий концерт приехал и командующий эскадрой Валентин Петрович Дрозд. Не успел я встретить гостей и начальство, как раздался сигнал воздушной тревоги.

Гостей отправили вниз под броневую палубу, а сами разбежались по боевым постам. Большая группа самолётов противника курсом на Ленинград показалась со стороны Петергофа. Самолёты пролетели над Кировским заводом, развернулись над городом и стали пикировать на корабли, стоявшие на Неве ниже моста лейтенанта Шмидта. Первым атакам подвергся крейсер «Киров». Одна стокилограммовая бомба попала в его кормовую часть, пробила палубу и борт, но не взорвалась, а ушла под лёд.

Затем самолёты начали пикировать на линейный корабль «Октябрьская Революция». Стараниями Валентина Петровича на «Октябрьской Революции» установили взятую с морского полигона счетверённую 37-мм установку, ещё не проверенную в боях. Когда мощный поток снарядов этой установки устремился навстречу самолётам, они срочно переключились на «Горький». Но и «Горький» оказался не беззащитен: двенадцать автоматов и шесть 100-мм зенитных орудий посылали врагу навстречу свои «гостинцы».

Две авиабомбы с левого борта и одна с правого упали в непосредственной близости от борта крейсера. Взрывная волна потрясла корабль, и сотни осколков посыпались на зенитчиков, не имевших, по существу, никакого укрытия. Были убиты командир зенитной батареи старший лейтенант Вялков и двое зенитчиков, двенадцать человек получили ранения.

Один стервятник Ю-87, сбитый огнём крейсера, упал на территории порта. После отбоя тревоги зенитчики пошли к сбитому самолёту и принесли железный крест гитлеровского лётчика. Командующий флотом прислал поздравление зенитчикам, сбившим самолёт. И, несмотря на вмешательство немецкой авиации, концерт всё же состоялся и прошёл с большим успехом.

Ещё два-три налёта совершила авиация противника в апреле на корабли эскадры, стоявшие на Неве. Особенно жестоким был налёт 24 апреля, когда немцам удалось повредить – и довольно серьёзно – крейсер «Киров», стоявший у правого берега Невы, против Горного института. В его среднюю часть попали две двухсоткилограммовые бомбы. Были разрушены все средние надстройки и обе 100-мм зенитные батареи. Убито и ранено было более восьмидесяти человек.

В тот же день израненный корабль перевели на другое место, выше моста лейтенанта Шмидта, и поставили его против дворца великого князя Андрея Владимировича, нынешнего дворца Бракосочетания. А на место «Кирова» у Горного института поставили учебный корабль «Свирь».

Противник, добившись успеха, на следующий день повторил массированный налёт авиации, направив все усилия на «Свирь»: очевидно, вражеские лётчики не обнаружили подмены. Прямым попаданием «Свирь» была потоплена. Зато в другие корабли попаданий не случилось.

Накануне, 24 апреля, две авиабомбы снова упали в непосредственной близости от «Максима Горького», был убит второй командир зенитной батареи, заменивший Вялкова.

Учитывая, что противнику точно известны места стоянок наших кораблей, Дрозд приказал с них уйти. Наш крейсер задним ходом с помощью буксиров перешёл от железной стенки торгового порта к заводу «Судомех», где он и простоял до 1944 года, выполняя возложенные на него задачи. Но нос его всегда смотрел на запад.

Наступили белые ночи. Артобстрелы и налёты авиации продолжались с прежней интенсивностью. Теперь немцы приступили к минированию авиацией Невской губы, кронштадтских рейдов, фарватеров и устья Невы. Мины ставились магнитные и сбрасывались на парашютах.

Единственным способом, точнее, самым надёжным способом борьбы с магнитными минами являлась точная засечка падения мин и затем уничтожения их путём подрыва глубинной бомбой. По всему побережью были организованы посты противоминного наблюдения – ПМН. Понятно, что включили в это дело и корабельных сигнальщиков.

В одну из удивительно красивых майских ночей немцы, видимо, решили заминировать устье Невы. Мы стояли, как я уже сказал, у судомеханического завода и любовались непреодолимой красотой этой ночи. Но вот послышался гул моторов, завыли сирены воздушной тревоги, заговорили зенитные орудия противовоздушной обороны Ленинграда и кораблей. Сотни трассирующих снарядов устремились в небо навстречу стервятникам. Самолёты летели со стороны Литейного моста вдоль Невы к Балтийскому заводу, у которого стоял линкор «Октябрьская Революция».

Примерно над Кировским мостом от ведущего самолёта отделилась тёмная сигара магнитной мины. Над ней раскрылся парашют, и она повисла в воздухе, медленно приближаясь к земле. Старший штурман М. В. Харламов находился у пеленгатора, чтобы определить место падения мины.

Зенитчики «Кирова» открыли по мине огонь из зенитных автоматов. Трасса прошла через парашют, и мина стала падать быстрее и быстрее, уклоняясь от русла реки в сторону Васильевского острова. Вот она над Академией художеств, вот она спускается ниже, и вот раздаётся взрыв потрясающей силы. Как-никак, а ведь в мине около семисот килограммов взрывчатого вещества. Мина упала на Андреевский рынок и разрушила его. Академия художеств, к счастью, не пострадала.

Видим, падает другая мина, также над Васильевским островом. Ждём взрыва… Его