Египетский дом - Алла Дубровская

– Но я же давно на это неспособен, – смутился тот.

Доктор Якобсон приготовился терпеливо выслушать жалобы Элси Мэй на ухудшение памяти, но к его величайшему удивлению больная завела разговор на довольно неожиданную тему.

– Доктор, я встретила мужчину. Ну, вы понимаете, – начала Элси, невинно похлопывая подслеповатыми глазами.

– Рад за вас, – слегка оторопел доктор, пытаясь понять, к чему она клонит.

– Он прекрасный человек, и мы счастливы вместе.

Настороженная улыбка поощрила Элси на большее откровение. И оно последовало.

– В моей жизни ничего такого раньше не было, вы же знаете, что я девственна до сих пор.

Понимающий кивок.

– Но мой избранник тоже не молод … Так вот, не пропишете ли вы ему, то есть нам, таблетки … Ну вы понимаете.

– Конечно, дорогая. Я непременно осмотрю вашего друга и после этого выпишу все, что пожелаете.

Почему–то идея осмотра друга пришлась Элси не по душе, и она принялась уговаривать доктора «просто выписать» лекарство. Такая настойчивость вызвала некоторые подозрения. «А какой сегодня день недели?» – как бы невзначай спросил доктор Якобсон, внимательно глядя на смутившуюся пациентку. Вразумительного ответа не последовало, расспросы продолжились. Элси не смогла припомнить адрес возлюбленного и даже описать его дом, но зато упомянула высокий рост и то, что он играл в волейбол. Или в баскетбол. «Вот черт, забыла!» Свой адрес она еще «слава богу» вспомнила.

Путаница в ответах старушки прогрессировала раз от разу. Ну что ж, таков был ожидаемый ход болезни.

– Вот что, дорогая, выпишу–ка я вам новое лекарство взамен того, что вы принимаете сейчас. Пить будете по одной таблеточке на ночь.

– Тогда выпишите ещё и снотворное, – совершенно вразумительно добавила Элси.

В этом доктор Якобсон отказать не мог. Повторив несколько раз, что и когда следует принимать, он проводил Элси Мэй до двери, еще раз пообещав осмотреть ее возлюбленного в любое удобное ему время.

Не надо думать, что в медицинских офисах никогда не обсуждают больных. Дверь не успела закрыться за старушкой, а любопытное лицо Маргарет уже выглянуло из–за компьютера.

– Ну да, – пожал плечами доктор Якобсон, – наша Элси влюбилась. Кажется, не без взаимности. Во всяком случае, ей приспичило испытать прелести позднего секса. Впрочем, боюсь, она все придумала.

Одно хорошо, в офисе в это время не было посторонних. Маргарет немного отвлеклась: она представила обвисшую грудь Элси, поникшее мужское достоинство ее возлюбленного и, протяжно вздохнув, зацокала ноготками по клавиатуре. Как славно, что ей еще далеко до старости.

Что же Элси? Действительно, желание узнать, что такое секс стало для нее слегка навязчивым. Правда, возникла некоторая проблема с Питером. Нежный и внимательный, он смирился с тем, что Элси освоила территорию заповедной спальни, но совершенно был не готов к осуществлению ее заветной мечты, ссылаясь на естес твенные причины и отказываясь от посещения доктора Якобсона. И тогда уставшая память мисс Мэй подсказала ей единственно верный ход: порыться в старой тетрадке, заброшенной в кресле у телевизора. Нужное название, обведенное в вытянутый овал с пририсованными ножками, нашлось довольно быстро. Получить его в аптеке без рецепта было невозможно, но невозможно было и остановить Элси Мэй. Открыв свой лэптоп, она вбила дрожащей рукой название лекарства в поисковик. Так–так–так. Вот оно. Показания и противопоказания. Осложнения. Так. Эрекция дольше четырех часов. Хммм. И главное: продажа. Пожалуйста! Какая–то канадская фирма принимает заказы. И никаких рецептов. Насколько же проще живется канадским импотентам. Некоторая заминка вышла с кредитной картой, но и она нашлась в сумочке вместе со снотворными таблетками. Нет, это определенно был звездный час мисс Элси Мэй, хотя она и забыла принять на ночь новую таблетку, выписанную доктором Якобсоном.

На четвертый день под ее дверью появилась маленькая коробочка с заветными таблетками, обещающими скорое блаженство. От волнения Элси не смогла дочитать инструкцию по приему лекарства. Зато она записалась на укладку и педикюр в ближайшую парикмахерскую. Вечером за ней заехал Питер. В его планы не входило ничего, кроме ужина в китайском ресторанчике и баскетбольного матча по телевизору. Соседка по лестничной площадке проводила счастливую пару завистливым взглядом.

Калифорния рассталась с Клиффом ласковым теплым утром, а в Огайо подмораживало. Из аэропорта он пытался дозвониться до Питера, не хотелось тратить последние деньги на такси, старик мог бы его встретить, но телефон молчал. Вот и на кухне темно. Странно. Время завтрака после пробежки. Привычки Питера были неизменны. Расплатившись с таксис том, Клифф торопливо поднялся на крыльцо и открыл дверь своим ключом. Тихо. Может, хозяин уехал погостить к детям? Вроде не собирался. «Эй, кто нибудь дома?» Вопрос остался без ответа. Тогда почему в гостиной работает телевизор и горит торшер? Бросив дорожную сумку на пол, Клифф прошелся по комнатам, заглянул в полуоткрытую дверь спальни. На кровати лежало вытянутое во весь рост тело Питера в его обычном спортивном костюме. Не было никаких сомнений в том, что он мертв. Рядом с Питером (Боже правый! А эта что здесь делала?) примостилось тельце Элси в черной старомодной комбинации и ярко–красным педикюром на посиневших ногах. Потрясение не помешало Клиффу проверить пустой пузырек, валявшийся на полу. Снотворное. Похоже, старушка выпила все таблетки разом. В потертой сумочке на столике рядом с кроватью ничего, кроме старого рецепта, название лекарства размылось… Три раза в день.

Полиция приехала минут через пятнадцать. Смерть престарелой пары показалась подозрительной. В кармане кофточки Элизабет Мэй была обнаружена распечатанная упаковка средства стимулирующего сексуальную активность. Производство Китай. Одной таблетки не хватало. Дети Питера Мартина, приехавшие на следующий день, дали согласие на аутопсию. Вскрытие показало смерть от естественных причин: обширный инфаркт. В крови и желудке покойника химические элементы обнаружены не были.

С Элси Мэй все было ясно и так. Передозировка. Патологоанатом установил, что она умерла девственницей.

Косточки из Коста–Рики

Когда в комнате темнеет, я боюсь закрывать глаза. Под веками вспыхивают сотни звездочек. Они слепят мой мозг. Туда проникает не боль, а волнение. И я не могу с этим справиться. Крика своего я не слышу. И никто не слышит, хотя я знаю, что кричу. Пробивается только мычание. Раскрыть рот, эту щель, куда они просовывают ложку, когда меня кормят, я могу с трудом. Правда, жевать и глотать еще не разучилась.

Вот Он подходит к тому месту, где я лежу. Заботливое лицо склоняется