Моя жизнь. Моя вера - Махатма Ганди

забыты различия: между людьми знатными и низкого происхождения, между богатыми и бедными, господами и слугами, между индусами, мусульманами, парсами и христианами, между гуджаратцами, синдхами и т. д. Все одинаково были детьми и слугами родины.

Законопроект уже прошел в первом чтении, и предстояло второе обсуждение его. В речах, произнесенных по этому случаю, тот факт, что индийцы не заявили протеста против ограничительного закона, приводился как подтверждение их неспособности пользоваться избирательным правом.

Я объяснил собранию создавшееся положение. Прежде всего мы отправили телеграмму председателю законодательного собрания с требованием приостановить дальнейшее обсуждение законопроекта. Такая же телеграмма была послана премьер-министру сэру Джону Робинсону и еще одна другу Дады Абдуллы – мистеру Эскомбу. Председатель законодательного собрания немедленно ответил, что обсуждение будет отложено на два дня. Это вселило радость в наши сердца.

Мы составили петицию для представления в законодательное собрание. Надо было подготовить три копии и одну для печати. Поступило предложение собрать как можно больше подписей. И все это следовало сделать в течение одной ночи. Добровольцы, знавшие английский язык, и еще несколько человек просидели всю ночь. Мистер Артур, пожилой мужчина, известный своим каллиграфическим почерком, написал первый экземпляр петиции. Остальные экземпляры писались под диктовку. Таким образом, одновременно удалось составить пять экземпляров. Добровольцы-купцы в собственных экипажах или в колясках, нанятых за свой счет, отправились собирать подписи. Это было сделано быстро, и петицию послали по назначению. Газеты напечатали ее, сопроводив сочувственными комментариями. На членов законодательного собрания она также произвела впечатление. Петиция обсуждалась в парламенте. Сторонники законопроекта, по общему признанию, неудачно возражали против доводов, приведенных в петиции. Однако законопроект все же прошел.

Мы все знали, что такой исход был предрешен, но проведенная работа вдохнула новую жизнь в общину и вселила в нее убеждение, что она едина и неделима и должна бороться за свои политические права в такой же мере, как за право торговли.

В то время министром колоний был лорд Рипон. Ему решили направить подробную петицию.

Задача была непростой, и решить ее за день было невозможно. Записались добровольцы, которые и внесли свой вклад в это дело.

Я немало потрудился над составлением петиции, предварительно перечитав всю литературу по этому вопросу. Я оперировал доводами принципиального порядка и соображениями целесообразности, указывая, что в Натале за нами следует оставить избирательное право, поскольку мы пользуемся таковым в Индии. Настаивая на сохранении избирательного права, я аргументировал это и тем, что индийское население, могущее воспользоваться им, весьма немногочисленно.

За две недели было собрано десять тысяч подписей под петицией. Собрать такое число подписей по всей провинции было нелегко, особенно если принять во внимание, что дело это для его участников было совершенно новым. Для такой работы отобрали особо компетентных добровольцев, так как решили не брать ни одной подписи, не убедившись в том, что подписавшийся полностью понял петицию. Деревни располагались на большом расстоянии друг от друга. Только при условии добросовестного отношения к делу можно было сделать его быстро. Так и действовали. Каждый выполнял возложенную на него задачу с энтузиазмом. Теперь, когда я пишу эти строки, передо мною встают образы шета Дауда Мухаммада Рустомджи, Адамджи Миякхана и Амада Джива. Они больше всех собрали подписей. Дауд-шет целыми днями не покидал экипажа. И все они трудились из любви к делу, ни один не просил компенсировать свои расходы. Дом Дады Абдуллы стал одновременно и караван-сараем, и общественным учреждением. У него обедали многие мои помощники, и это, естественно, требовало значительных расходов.

Наконец петицию подали. Тысячу экземпляров напечатали для распространения среди населения. Она явилась документом, впервые познакомившим индийцев с политическими условиями в Натале. Я разослал экземпляр петиции всем газетам и знакомым публицистам.

«Таймс оф Индиа» в передовой статье, посвященной петиции, энергично поддерживала требования индийцев. Отправили петицию и в Англию в редакции газет и публицистам различных партий. Лондонская газета «Таймс» поддержала наши требования, и у нас появилась надежда, что на законопроект будет наложено вето.

Теперь я никак не мог покинуть Наталь. Мои индийские друзья со всех сторон осаждали меня просьбами поселиться здесь окончательно. Я ссылался на всякого рода затруднения. Я решил не жить на общественный счет и думал обзавестись собственным хозяйством. Мне казалось необходимым иметь хороший дом в хорошей местности. Кроме того, я полагал, что смогу способствовать поднятию престижа общины только в том случае, если буду вести такой образ жизни, какой принят у адвокатов.

Мне представлялось невозможным вести такое хозяйство, расходуя менее трехсот фунтов стерлингов в год. Поэтому я решил, что останусь только в том случае, если члены общины гарантируют мне юридическую практику, приносящую доход в пределах этого минимума, и сообщил им об этом.

– Но мы готовы, – говорили они, – платить вам эту сумму за общественную деятельность и легко можем собрать ее. Конечно, это кроме гонорара, который вы будете получать за частную юридическую практику.

– Нет, я не могу допустить, чтобы вы несли такое бремя ради того, чтобы я занимался общественной работой, – заявил я. – Ведь она не потребует приложения моих адвокатских знаний. Моя деятельность будет заключаться главным образом в том, чтобы заставить работать всех вас. Как же я могу брать с вас за это деньги? Мне придется нередко обращаться к вам за деньгами для дела, и, если я буду существовать на ваш счет, мне будет неловко просить у вас большие суммы, и мы в конце концов окажемся в тупике. Кроме того, я хочу, чтобы община сумела выделить больше трехсот фунтов стерлингов в год для общественных нужд.

– Но мы уже знаем вас некоторое время и уверены, что вы возьмете только то, что вам крайне необходимо. А если вы захотите остаться здесь ради нас, неужели мы не должны вас обеспечить?

– Вы говорите так, побуждаемые любовью ко мне и энтузиазмом, которым вы сейчас охвачены. Но разве можно быть уверенным, что эта любовь и этот энтузиазм будут вечны? Как ваш друг и слуга, я порою буду вынужден говорить вам неприятные вещи. Одному Небу известно, сохраню ли я тогда ваше расположение. Во всяком случае, плату за общественную работу я брать не должен. Для меня достаточно, чтобы вы согласились поручить мне ваши юридические дела. Даже это будет вам трудно. Ибо, во-первых, я не белый адвокат. Разве я могу быть уверен, что суд отнесется ко мне с уважением? Я также не могу быть уверен, что буду удачливым адвокатом. Поэтому, даже заключая со мной договор о ведении дела, вы идете на известный риск. Но тот факт, что вы заключаете со мной