Российский колокол №5-6 2021 - Коллектив авторов

жалости к себе Алина заплакала и даже стала немного подвывать. На неё смотрели равнодушно. Некоторые – брезгливо, как на пьяную или умалишённую. Руки и ноги её затряслись и стали ватными. Она подумала о том, сколько денег потеряла: наличными и товаром. Это значило, что не на что жить, и ещё остаются долги, и не на что купить новый товар. По-бабьи охнув, Алина бросилась к камерам хранения, но от страха номера ячеек вылетели у неё из головы, работник вокзала ей не поверил, потребовал жетоны. И тут же, при ней, двое парней, широкоплечих и крепких, забрали её клетчатые сумки, именно её, с цветными ленточками, нацепленными на ручки, чтобы не путать с другими такими же. Она жалобно пискнула: «Это мои, мои…» – но рядом никого не было. Тогда она, словно магнитом притянутая этими своими

ленточками, пошла следом за парнями и дошла до малиновой «девятки», припаркованной возле вокзала. Теряя надежду, смотрела, как один сел за руль, а второй открыл заднюю дверцу и закинул сумки на сиденье. Потом с удивлением увидела машину ближе, как будто подошла к ней вплотную, только не помнила, как, и услышала свой сдавленный, непривычно высокий голос:

– Отдайте, пожалуйста. Хотя бы паспорт и билеты.

Парень, стоящий у машины, развернулся и посмотрел на неё. Быстрым и цепким взглядом он окинул полную людей улицу и, словно испугавшись, что Алина начнёт кричать, отступил на полшага назад, давая ей подойти к лежащим в «девятке» сумкам.

– Ты уж прости нас, – сказал он серьёзно. – Забирай.

Алина нерешительно взглянула ему в лицо – парень не шутил. Она шагнула к машине, наклонилась, чтобы вытянуть первую сумку, и тут он толкнул её вперёд, подхватив за ноги, быстро забросил на сиденье, прыгнул следом, и машина сорвалась с места.

Крепкие жёсткие руки перевернули Алину на спину, задрали ей блузку, резким движением дёрнули вверх лифчик, освобождая небольшие и уже увядшие после рождения дочери груди. Она хотела кричать, но от страха не могла, только сипела и барахталась на сумках с не своими уже вещами.

– Мне оставь, – деловито сказал водитель.

– За один раз всю не потрачу, – со смешком отозвался насильник.

Ей не нужны были деньги, не нужен был паспорт, она даже готова была разрешить им делать с собой всё что угодно – ей теперь просто хотелось выбраться из «девятки» живой. Парень навалился на неё всем телом, прижал так, что стало трудно дышать, его рука поползла под юбку, и вдруг он отпрянул, затряс ладонью, словно вляпался в какую-то дрянь, стал ожесточённо вытирать её о сумку, выругался и со злости толкнул сумки так, что они вместе с Алиной сползли вниз, в узкую щель между сиденьями.

«Девятка» резко свернула в узкий проулок, и Алину выкинули на щербатый асфальт. Она спешно, лихорадочно натянула футболку, поправила под ней лифчик, натянула пониже свою джинсовую неубиваемую, видавшую виды юбку и только тогда поняла, что внутренняя сторона бедра у неё вся в крови. Сначала Алина перепугалась, подумав, что насильник ткнул её ножом и она умирает, и только потом поняла, что это начались месячные – от страха на неделю раньше. В урне неподалёку Алина нашла газету и, скомкав её, кое-как оттёрла кровь, оставляя на ногах свинцовые, похожие на синяки разводы. Шла по улицам, чувствуя, как при малейшем напряжении выплёскивается из неё маленькая тёплая порция крови.

Выйдя из проулка, Алина поняла, что знает, где оказалась, и медленно побрела обратно к вокзалу, пряча глаза от людей. Часы на башне показывали без двадцати пять, это значило, что поезд её уже ушёл и что все её знакомые челноки уехали.

В витрине магазина, немного придя в себя, увидела своё отражение и ужаснулась: волосы всклокочены, лицо от слёз опухшее, как у пьяницы, одежда грязная. Она чувствовала, что пахнет кровью и кислым, как уксус, потом – это был запах страха и осознания собственной беспомощности.

Перед вокзалом увидела двоих молодых милиционеров, которые мирно беседовали друг с другом, заложив руки за спины и нацелив друг на друга небольшие пока, но уже тугие и явные животы. Сначала хотела бежать к ним за помощью, но, сделав несколько шагов, испугалась: без паспорта не поверят, запихают, вонючую, зарёванную, отёчную, как пропойца, грязную, в клетку к бомжам. Отошла за киоски и, найдя ещё одну газету, снова попыталась отчистить ноги.

Дина, несмотря на кажущееся равнодушие, точно знала, когда сестра должна приехать домой, и, когда та не появилась, отправилась на поиски. Она была как дикий зверь, холодный и бесстрастный, но при этом чётко блюдущий сохранность собственной стаи. Сначала опросила челноков – за час достала их имена и телефоны. Челноки подтвердили, что Алина доехала с ними до Москвы и что мелькала на рынке, но вот в поезде, идущем обратно, никто её не видел.

У Димы тогда уже была машина, новая, импортная. Вчетвером, вооружившись битами и травматами, прыгнули в неё и поехали искать. Киру не предупредили, но она не испугалась: и раньше бывало, что Дина пропадала на ночь, а то и на несколько ночей подряд, не сказав ей ни слова. Мамин же график приездов и отъездов Кира представляла смутно, он виделся ей непредсказуемым и хаотичным, как божественная воля древнему человеку.

Сменяя друг друга за рулём, четвёрка Дины добралась до Москвы меньше чем за сутки. Искали на вокзале, потом стали прочёсывать бомжатники возле и нашли Алину за киосками. Она просидела там почти три дня, юбка её насквозь пропиталась кровью, она замёрзла, была обезвожена и казалась невменяемой. Бормотала и плакала, плакала и бормотала и не сразу узнала сестру.

Бросили в машину целлофан, в котором хранилась в багажнике запаска, усадили на него Алину, привезли в гостиницу. Сняли номер, отмыли, одели в гостиничный халат, снабдили тампонами из круглосуточной аптеки, накормили. Утром Дина купила ей одежду.

Наверное, если бы Алина тогда и правда сошла с ума, всё было бы легче, было бы понятнее и проще. Но она оправилась: отпилась, отъелась, почувствовала себя в безопасности. Окончательно её сознание прояснилось, когда Дина вложила ей в руки целлофановый пакет, в который были завёрнуты деньги, сумма, достаточная для того, чтобы купить новый товар, раздать долги и продержаться на плаву какое-то время.

Алина воспрянула духом. Она почему-то подумала, что её поездки прекратились, что Дина выросла и будет решать всё сама. После московских приключений доказывать свою состоятельность и своё старшинство оказалось вдруг не так важно. Однако через две недели Дина спросила её за обедом:

– Надеюсь, на этой