Их глаза видели Бога. Роман о любви и надежде - Зора Нил Херстон

class="p1">В субботу, когда все получали жалованье, начиналось поголовное пьянство. К закату по Бель-Глейд бродили толпы пьяных мужчин, слышались громкие разговоры и нестройное пение. Многие женщины тоже поддались этому соблазну. Шеф полиции на своем скоростном «форде» ездил от одной забегаловки к другой, чтобы навести порядок, но арестовывал немногих. В тюрьме камер не напасешься на всех пьяных, так к чему заморачиваться? Полицейский просто пресекал драки и к девяти часам вывел всех белых из цветного поселения. Дик Стеррет и Кудмей никак не хотели утихомириться. Они слонялись по забегаловкам, скандалили и задирались.

Вскоре мужчины добрались до столовой миссис Тернер. Она была забита до отказа. Там были Кекс, Стью-Биф, Соп-де-Боттом, Бутини, Мотор-Боут и все остальные. Кудмей сделал вид, что страшно удивлен, и спросил:

– И что это вы все тут делаете?

– Едим, – ответил Стью-Биф. – Здесь подают тушеную говядину – так где же мне быть, как не здесь?

– Мы решили дать нашим женщинам отдохнуть от готовки и сегодня ужинаем здесь. У миз Тернер кормят лучше всего.

Миссис Тернер сновала туда и сюда по столовой. Услышав слова Сопа, она просияла.

– Вы пришли последними, ребята, – сказала она, – и вам придется подождать. У меня нет свободных мест.

– Вижу, – кивнул Стеррет. – Пожарь мне рыбу, и я съем ее стоя. И чашку кофе.

– А мне дайте тарелку вашего жаркого, мэм, и немного кофе. Стеррет так же пьян, как и я. Если он может есть стоя, я тоже могу.

Кудмей пьяно привалился к стене. Все засмеялись.

Девушка, которая обслуживала посетителей, приняла заказ, Стеррет получил свою рыбу и чашку кофе и принялся есть стоя. Кудмей же не стал брать свою тарелку с подноса.

– Нет уж, детка, подержи-ка поднос для меня, – заявил он официантке. – А я поем.

С этими словами он вооружился вилкой и начал есть с подноса.

– У меня нет времени держать твою тарелку, – заявила официантка. – Давай-ка держи ее сам.

– Правильно, – кивнул Кудмей. – Давай ее сюда. Соп уступит мне свой стул.

– Как бы не так, – возмутился Соп. – Я не собираюсь тебе уступать – я еще не ухожу.

Кудмей попытался сбросить Сопа со стула, тот стал сопротивляться. Началась всеобщая свалка, и кофе Кудмея вылился прямо на Сопа. Соп кинул в Кудмея блюдце, но промахнулся и попал в Бутини. Бутини в свою очередь швырнул тяжелую кофейную кружку в Кудмея и попал в Стью-Бифа.

Миссис Тернер выбежала из кухни. И тогда Кекс поднялся и схватил Кудмея за воротник.

– Послушай-ка, ты, не смей приходить сюда и устраивать драки. Миз Тернер слишком приличная женщина для этого. Она куда приличнее, чем любой из нас на болотах.

Миссис Тернер польщенно улыбнулась.

– Я это знаю. И все это знают. Но мне нет дела, какая она приличная. Я пришел сюда, чтобы отдохнуть и поужинать. И Сопу меня не обмануть. Пусть дерется как мужчина. Отпусти меня, Кекс!

– Нет, не отпущу. Уходи отсюда.

– Кто ты такой, чтобы мне указывать?!

– Просто я – вот кто. Я уже здесь, разве нет? Если ты не уважаешь приличных людей, как миз Тернер, я тоже не собираюсь тебя уважать! Уходи отсюда, Кудмей!

– Отпусти его, Кекс! – заорал Стеррет. – Это мой приятель! Мы пришли вместе, и он никуда не пойдет, пока я не уйду.

– Тогда оба уходите! – выкрикнул Кекс и бросился на Кудмея.

Докери схватил Стеррета, и они покатились по полу. К драке присоединились все остальные. Зазвенела бьющаяся посуда, затрещали столы.

Миссис Тернер поняла, что вмешательство Кекса оказалось хуже присутствия скандалистов. Она бросилась в дом и притащила мужа, чтобы тот навел порядок. Мистер Тернер пришел, осмотрелся, взял себе стул, уселся в углу и ничего не сказал.

Тогда женщина взяла все в свои руки. Она кинулась к дерущимся и схватила Кекса за рукав.

– Все в порядке, Кекс. Я ценю твою помощь, но оставь их в покое.

– Нет уж, миз Тернер! Я покажу им, что они не могут приходить в приличные места и хулиганить, когда я там. Они уберутся отсюда!

К этому времени драка уже происходила «стенка на стенку». В пылу сражения миссис Тернер толкнули, и она оказалась на полу между дерущимися, среди битой посуды и сломанной мебели. И никто не обратил на это внимания. К тому времени пол в столовой был по колено засыпан осколками и обломками – ногу некуда было поставить. Но Кекс не успокаивался, пока Кудмей не взмолился:

– Я виноват! Я виноват! Ты пытался меня успокоить, а я не слушал! Мы со Стерретом ни на кого не злимся – а чтобы помириться, купим всем выпить. У старикана Виккерса есть отличная выпивка из Пахоки. Пошли к нему! Помиримся!

Все сразу успокоились и повалили на улицу.

Миссис Тернер поднялась с пола и кинулась звать полицию. Посмотрите только на это! А потом она заметила, что пальцы у нее в крови – кто‑то в свалке наступил ей на руку. Тем временем в дверь начали заглядывать те, кого не было в столовой во время потасовки. Они качали головами и сочувствовали миссис Тернер, но это взбесило ее еще больше. Она послала их подальше. А потом увидела, что ее муж сидит в углу, скрестив свои длинные ноги, и покуривает трубку.

– Что ты за человек, Тернер?! – взвизгнула она. – Ты видел, что сюда набилась чертова уйма ниггеров! И они все разгромили! Как ты можешь сидеть и смотреть, как убивают твою жену?! Ты – не мужчина! Ты видел, что этот Кекс толкнул меня! Да, это он меня толкнул! А ты ничего не сделал!!!

Тернер вытащил трубку изо рта.

– Да, и ты видишь, как я возмущен, верно? Скажи Кексу, чтобы он меня поберегся!

С этими словами он снова скрестил ноги и сунул трубку в рот. Миссис Тернер от всей души врезала ему своей окровавленной рукой и полчаса рассказывала, что о нем думает.

– Хорошо, что моего брата здесь не было, а то он кого‑нибудь убил бы. И мой сын тоже! Они – настоящие мужчины! Нам нужно вернуться в Майами – там живут нормальные люди.

Никто не сказал миссис Тернер, что ее сын и брат, почувствовав опасность, тут же смылись из столовой. К чему ввязываться? Они укатили в Палм-Бич, а она узнала об этом лишь потом.

В понедельник утром в столовую зашли Кудмей и Стеррет. Они униженно просили прощения и заплатили ей по пять долларов. А потом Кудмей сказал:

– Мне сказали, что в субботу вечером я напился и вел себя неправильно. Я ничего не