Перед лицом закона - Иван Абрамович Неручев

— Желаю вам, друзья, успехов. Возвращайтесь в Москву здоровыми, счастливыми, словом — молодцами.

Пожелания доктора в значительной степени оправдались: Маргарита Сергеевна вернулась «из дальних странствий» пополневшей и даже помолодевшей. И тем не менее это была не прежняя Рита с ее веселым, беззаботным смехом (как давно это было, и было ли?!), а сумрачная, замкнутая. Ее что-то угнетало. Ивану Ильичу казалось, что он создал любимой жене все необходимые условия и пошел даже на недопустимое: в угоду ревнивице перевел ее «соперницу» в другую геологоразведочную экспедицию. Иван Ильич тайно от жены посетил лечащего врача.

— В подобного рода случаях, — пояснил доктор, — травмы держатся иногда годами. Благоприятным для здоровья может оказаться рождение нового ребенка. Что вы думаете об этом?

— Как-то заговорил с женой — слушать не желает, несколько дней ходила мрачнее тучи… Ей кажется, что ребенка она обязательно родит мертвым или уродом.

— Вот как! В таком случае я расписываюсь в своем бессилии.

Шли годы. Как-то, придя с работы, Иван Ильич объявил новость: его переводят в Ленинград. В этом городе он родился и провел детство. Хороший город, Иван Ильич любит его.

— Милый Ванюша, что ты говоришь! — испуганно воскликнула Рита и, подавляя волнение, продолжала: — Я так люблю Москву, безумно, так привыкла…

— Не огорчайся, дорогая.

— Нет, я ничего. — И, как бы оправдываясь, добавила: — У меня с утра болит голова.

Скородумовы переехали в Ленинград. Маргарита Сергеевна почему-то теперь всегда выходила на улицу под черной сеткой — вуалью.

— Это же паранджа, честное слово! — возмущался Иван Ильич.

— Ну и пусть…

— Да тебе она и не к лицу…

— Хватит, Ванюша, об этом, очень прошу тебя. Мне нравится, вот и все.

В одно из воскресений Скородумовы пошли в Ботанический сад. Была прекрасная погода. Маргарита Сергеевна невольно откинула вуаль, взяла под руку мужа.

— Как восхитительно, — сказала она, указывая глазами на куст белой сирени. — Поистине чудо природы! — И вдруг тихо вскрикнула, судорожно вцепилась в руку мужа.

Из-за кустов сирени вышли две женщины — пожилая и молодая, в белом шелковом платье. Рядом с ними шла девочка: розовое личико, синие глаза, на рыжеватых кудряшках — синий, под цвет глаз, большой бант.

Молодая женщина тоже растерялась и остановилась. С минуту они смотрели друг на друга. Наконец незнакомка сказала:

— Ни слова! Вы меня не знаете, и я вас не знаю.

Маргарита была близка к обмороку: рот полуоткрыт, глаза остановились.

— А в чем, собственно, дело? — спросил Иван Ильич, почувствовав что-то неладное. — Рита, объясни, пожалуйста, — вы знакомы?

Рита молчала. Чувствовала она себя, по-видимому, все хуже и хуже.

— Тогда объясните вы, — заговорил встревоженный Иван Ильич. — Что за тайна?

— Хорошо, — сказала женщина после короткого раздумья и обратилась к спутнице: — Мама, возьми Веруньку и идите домой.

Проводив их взглядом, она повернулась к Скородумову:

— Ну, а теперь, товарищ, разрешите представиться: Галина Беседина. — Обращаясь к Маргарите, она добавила: — С вами мы, кажется, знакомы, не так ли?

Иван Ильич долго не мог осмыслить происшедшего. Он перестал работать. Целыми днями, ссылаясь на переутомление, пропадал за городом. Поступок жены был для него непостижим. Что это — болезнь или жуткий, ничем не ограниченный эгоизм? Так прикидываться, играть, лицемерить! Продолжать жить с Маргаритой невозможно. Надо развестись.

Всякий раз при встрече Иван Ильич ловил на себе умиляющий взгляд жены, но она не решалась заговорить. Молчал и Иван Ильич. Наконец он не выдержал.

— Я не считаю тебя больше женой. Располагай собой, своим временем, как хочешь.

— Ты что, отрекаешься от меня, зачеркиваешь всю нашу жизнь? — с оттенком угрозы спросила Маргарита Сергеевна.

— Ты сама ее зачеркнула… Нам остается лишь узаконить это через суд.

— А если я не дам развода?

— С матерью-преступницей никто меня жить не заставит.

Маргарита разрыдалась. Только из-за него она это сделала, только из-за него!.. Неужели он не может простить ее?

Но простить Иван Ильич не мог… Так лгать, притворяться? Какой смысл будет в его прощении? Все чаще задумывался он над дальнейшей судьбой девочки.

Галина категорически заявила, что Верочку не отдаст. Маргарита Сергеевна — та, конечно, не может претендовать на ребенка. Но он — отец и ни в чем не виноват. Суд узаконит его права на дочурку. А как это отзовется на Галине? Да и Верунчик к ней привязалась, считает ее родной матерью… Сложно все, очень сложно!

Скородумовы тихо враждовали. Иван Ильич все чаще искал утешения в коньяке, Маргарита Сергеевна бросилась к подружкам за сочувствием и помощью. Среди друзей и знакомых Ивана Ильича пошли слухи о неладах в его семье. Передавали, что виновник всему он сам, что он завел новую подругу, женщину случайную и никакими достоинствами не отличающуюся… Разве соответствует все это облику ученого?

Скородумова вызвали в райком партии. Секретарь осторожно повел речь о семье Ивана Ильича. Скородумова не удивили сплетни. Но слова секретаря о коньяке поразили его: о коньяке знала только жена, значит, она — источник этих слухов!

Иван Ильич, вернувшись домой, впервые вышел из себя, кричал, стучал кулаками по столу. Как не мог понять он преступления с ребенком, так не мог понять и этого ее нового шага.

— Скажи, — жалобным голосом спросила Маргарита, не глядя на мужа, — ты очень хочешь моей смерти?

Иван Ильич оторопел:

— Я? Почему?

— Я не подозревала, что ты так жесток и бессердечен. Я знала, что между нами все кончено. Но мне хотелось бы умереть с мыслью, что ты понял и простил меня…

— Простить тебя?!

— Но ведь преступников в тюрьмах и то амнистируют… А мой поступок хотя и безнравственный, но не преступный, уголовно ненаказуемый: я обеспечила ребенку безопасность, передала его в добрые руки, оставила много денег и вещи. И вот результат…

— Что ж, как будто юридически грамотная позиция, но какой леденящий душу практицизм! Откуда у тебя такое?

— Я была у юриста.

— Хороша!

— Но это же правда! И затем подумай о себе. Так ли ты во всем безупречен? А у тебя разве не было в жизни промахов? Будь честен и ответь лишь на несколько вопросов: зачем ты, умный человек, сорвал мою учебу? Зачем замуровал в четырех стенах? Зачем настоял на ребенке, когда я его не хотела, смертельно боялась?

Иван Ильич задумался.

Так трудно бывает иногда понять друг друга даже самым близким людям! Муж и жена! А оказывается, между ними — пропасть… Да, плохо он сделал, погнавшись за молодостью, за внешней красотой, плохо, что не понял жену, не предотвратил чудовищного поступка, плохо, что стал искать забвения в рюмке… Все это очень плохо! Но иного выхода, кроме развода,