Либежгора - Рустам Разуванов

– Да что ты, дядь Коль, я сказала уже. Ни слова не скажу, и нечего им. Меньше знают – спать крепче будут.

– Вот это верно, все, я пойду!

– Ой, какие вести принес, ой, дурнота какая! Может, чаю все же?

– Нет, что ты, и так дел… Всего полно… И главное, помни, никто в панике этой о матушке вашей не забыл, там уже ищут, мне вечером скажут, поздно уже, к ночи ближе, а я вам с утра сам все доложу. Только лишнего не болтайте! Всем святым вас прошу!

Все присутствующие еще раз пообещали не распускать никаких слухов и даже не давать для них почвы. Николай Васильевич попрощался и вышел, хлопнув дверью. Баба Нина, допив чай, тоже засобиралась, сказала, что пойдет до Кургановых посмотреть своими глазами, как да что. Может, помочь им даже нужно. В голове у меня сразу же мелькнула мысль о сороке, которая летает по деревне и собирает все новости. Недаром все же бабу Нину многие недолюбливают. Вот уже представляю, как она будет там сидеть с родней, успокаивать их, а между делом рассказывать весь тот ужас, который должен был остаться в стенах нашего дома. Стало противно. Когда все разошлись, домашние начали понемногу заниматься хозяйством. Мама с тетей Верой решили покормить скотину, а заодно и пса, а тетя Таня занялась ужином.

Я же, будто ни в чем не бывало поддерживая с тетей Таней разговор о наступающей темноте и холодной ночи, нарочно уронил какой-то железный болтик с холодильника, чтобы наклониться за ним под стол. При виде лежащего на полу платочка мне сразу же пришла в голову мысль, которую я с легкостью осуществил. Я взял платочек, захватив через него и клочок бумажки, засунул записку под холодильник, а платочек поднял на стол так, как он и лежал до этого. Затем со стуком опустил болт на холодильник, продолжая обсуждать с тетей Таней погоду. Она тем временем шумела на кухне и вряд ли могла что-то заподозрить. Я подумал, что, когда платочек увидят на том же месте, наверное, обязательно вспомнят про записку. Поэтому я решил вернуться к старому плану и закинул платочек на самовар, стоящий на холодильнике. Теперь все будет как надо. А позже я обязательно достану записку и постараюсь тщательно ее изучить. Безумно интересно, что за слова могут быть там написаны!

Глава 25. У костра на берегу

Я сидел дома возле радиоприемника и думал о том, как поудобнее достать записку, чтобы не трогать ее руками и не вызвать при этом подозрений у домашних. Стоило бы, конечно, сделать это, когда дома никого не было. Но я никак не мог успокоиться – мне хотелось прямо сейчас. Таня между тем попросила меня принести воды из коридора, натаскать дров, чтобы протопить печь еще раз к ужину, и помочь маме с тетей Верой. Пришлось отложить попытку достать клочок бумаги до следующего раза. Быть может, это даже и к лучшему. Я занес пару ведер с водой в дом, а затем спустился во двор за дровами. Тима тревожно заскребся в своей конуре. Я ласково поприветствовал его и попытался успокоить. Пока я бродил там в темноте, меня все еще не оставляла мысль о бумажке и обо всем, что я услышал еще пару часов назад.

«Лес зашумел… Словно ураган поднялся… Бежали, а сзади топот был, словно догонял кто-то, но догнать так и не мог… Лес шумел, и гул вначале странный…» Каждый раз картина, всплывавшая в моей голове, становилась все страшнее и страшнее. Воображение, еще сильнее разыгравшееся в темноте внутреннего двора, дорисовывало новые детали. Я даже поймал себя на том, что уже не набираю дров, а просто стою и рассматриваю картинки, всплывающие в моей голове. Я разозлился. Что за вздор? Не хватало еще, чтобы я из-за этого темноты бояться начал. Чепуха какая! Я взял охапку дров и поднялся в дом по лестнице почти бегом, потому что мне показалось, что что-то в темноте пошло за мной следом. Оставив охапку дров возле печи, я еще пару раз спустился во двор, но страх, кажется, уже отступил. После этого я вышел на улицу, чтобы поискать маму и тетю Веру в саду, спросить, что им нужно помочь сделать. Уже стемнело. Я зашел в сад, и взгляд снова невольно устремился в сторону леса за полями. Лес стоял плотной стеной, словно черный забор, впивающийся зубьями в небо. Что-то заставляло меня вновь и вновь смотреть на него. Он не пугал, нет, скорее просто отталкивал. Такое же чувство мы испытываем, впервые увидев покалеченных или изуродованных людей. Казалось бы, мы должны им посочувствовать, понять их боль и неудобства и не разглядывать их как музейные экспонаты на витрине – но все это приходит потом; первым же неконтролируемым желанием в таких ситуациях является желание рассмотреть… Рассмотреть все в мельчайших подробностях, каждую деталь проявления этого странного и многогранного мира. То же самое я испытывал и сейчас. С одной стороны, я понимал, что выгляжу крайне глупо – просто стою и пялюсь на лес, словно на что-то необычное, но с другой стороны, я никак не мог побороть это навязчивое ощущение.

Мимо по дороге проехал знакомый красный «Москвич». Ленка! Неужели, вот это новость! Все-таки приехала. Пойти к ней сразу и рассказать все? Нет, лучше подождать, пускай другие расскажут, а то я даже не знаю, с чего начать. Бабушка заблудилась, древний народ, могилы в лесах и захоронения, следы бабушки нашли, а куда она делась – неясно, мне сны странные снятся, Вера ходила в лес с какой-то запиской… Все же хорошо, что Ленка приехала. Приятное чувство разливалось у меня внутри. Как же хорошо!

Через некоторое время я увидел маму и тетю Веру, которые стояли возле бани и что-то делали. Я подошел к ним. Тревога почти оставила меня, но теперь я словно спиной ощущал на себе взгляд из леса. Я постарался не придавать этому особого значения: в конце концов, нужно было признаться себе в том, что из-за всех этих слухов мне теперь и просто в темноте собственного дома было не очень спокойно. Ведь все это отчасти было надуманным, а потому нельзя было давать волю страху ни при каких обстоятельствах. Да и, честно признаться, весь этот страх сразу же пропадал, как только я переключался на какое-нибудь дело или вспоминал о