Знаки, символы и коды культур Востока и Запада - Светлана Тевельевна Махлина

на них невозможно, от них на ягодицах остаются синяки. Иногда все же есть и скамейки. Но сделаны они изуверски. Железный каркас выступает над сиденьями – на 1–2 см. Сидеть на них также невозможно. Кроме того, наказанную женщину раздевают до трусов и надевают черный или темно-серый балахон, на котором вышито или намазано белой краской ШИЗО. Так проводят в ШИЗО 15 суток – это максимальный срок, но, как правило, он и минимальный. При этом во многих местах не выдают ни матраса, ни постельного белья, а спать можно 6 часов ночного времени. Для сравнения в странах западной Европы ШИЗО предполагает отдельную камеру, с кроватью, матрасом, постельным бельем. Наказание заключается в том, что невозможно общаться с другими заключенными и в плохой перспективе на досрочное освобождение[394]. Другая форма наказания – СУС – строгие условия содержания. Как гласит статья 87 УИК: «В пределах одной исправительной колонии осужденные к лишению свободы могут находиться в обычных, облегченных и строгих условиях отбывания наказания, предусмотренных видом режима данной колонии». Основание для регрессивного перевода являются злостные нарушения, в числе которых опять-таки мужеложство и лесбиянство, грубое поведение, сквернословие, скандалы, драки и т. п.

В лагере есть «ларек» – так называется магазин на его территории, где можно приобрести «продукты питания и предметы первой необходимости по безналичному расчету за счет средств, заработанных в период отбывания наказания, а также за счет получаемых пенсий и социальных пособий»[395]. Альтернатива ларька – посылки и передачи от родных и близких.

УДО – условно-досрочное освобождение. О нем мечтают все заключенные.

80 % заключенных женщин – матери, небольшая часть – примерно 1 % попадают в тюрьму на каком-то сроке беременности и становятся матерями в тюрьме. Довольно часто ребенка передают в Дом матери и ребенка – ДМР, куда мать пускают только на пару часов в день. В этом отношении в Польше положение более человечное по отношению к детям, которым необходима мать, ее ласка и присутствие.

Как мы видим, семиотика тюрьмы весьма многообразна. В данной работе речь шла в основном о женской тюрьме, которая наиболее репрезентативна по отношению к семиотике такого рода учреждений. Однако понять специфику семиотики тюрьмы на примере женского заключения в местах проведения уголовного наказания вполне возможно.

«Чтец» Бернхарда Шлинка как отражение знаковости войны

(Опубликовано: «Клио», СПб, 2012, № 4 (64), с. 12–14).

С началом развития человеческого общества уже в палеолите возникают войны. И с развитием цивилизации их частота возрастает. Причем, чем позже, тем войны становятся все более разрушительными и все с более тяжелыми последствиями.

XX век оказался весьма урожайным на войны. Ужасы Второй мировой войны до сих пор остаются в памяти людей. Вот поэтому роман Бернхарда Шлинка «Чтец», написанный и изданный в Цюрихе в 1995 году, стал международным бестселлером и был переведен на тридцать девять языков мира. Вскоре роман «Чтец» вошел в учебную программу немецких гимназий. У нас в стране он был издан в 2009 году в переводе Бориса Хлебникова.

Герой романа оказывается на процессе, где судят Ханну Шмиц с группой таких же надзирательниц. Описание этого процесса отражает действительные процессы во Франкфурте над эсесовцами, служившими в концлагере Аушвиц (пол. – Освенцим). Они шли в 1963–1965, 1964–1966, 1967–1968, 1973–1976 гг. Затем в 1975–1981 гг. в Дюссельдорфе проходил процесс над эсесовцами из концлагеря Майданек, где среди обвиняемых были пять надзирательниц. Однако в описываемое в романе время – в 1966 году реальных процессов такого рода не было. Так что события в романе – лишь знак того, что было на самом деле, ибо роман автобиографический и отражает реальность в полном объеме. «Суд шел над целым поколением, которое востребовало этих охранников и палачей или, по крайней мере, не предотвратило их преступлений и уж во всяком случае не отвергло их хотя бы после 1945 года; мы судили это поколение и приговаривали его к тому, чтобы оно хотя бы устыдилось своего прошлого»[396].

История вместе с тем вымышлена. В Дюссельдорфе были осуждены 5 женщин надзирательниц, которые по обвинениям были причастны к смерти 250 тысяч узников концлагеря. Часть из них была оправдана, 8 из 15 обвиняемых были осуждены на различные сроки заключения (до 12 лет), и лишь одна – Хермина Браунштайнер, имевшая прозвище Кобыла, получила пожизненное заключение, но отсидела в тюрьме 15 лет – была помилована. Это был единственный суд, который приговорил к пожизненному заключению женщину.

Сам Бернхард Шлинк родился 6 июля 1944 года в семье профессора теологии Эдмунда Шлинка. Детство и юность Бернхарда прошло в Гейдельберге. Окончив юридический факультет, он защитил кандидатскую и докторскую диссертации и стал в 1982 году профессором Боннского университета. В 1988 году он стал членом Конституционного суда земли Северный Рейн – Вестфалия. К этому времени относятся его первые литературные опыты. С 1990 года он – профессор Восточно-берлинского Гумбольдтовского университета. Роман появился летом, в год 50-летия со дня окончания Второй мировой войны.

Итак, каковы же основные знаки войны? Во-первых, крайне сложная экономическая обстановка в обществе, толкающая на объявление войны. Как правило, самые обездоленные и нищие, а часто и наименее образованные, воспринимают такое решение власть предержащих с восторгом и одобрением.

Основной персонаж романа, вызывающий жгучий интерес, смешанные чувства негодования и сострадания – Ханна Шмиц оказалась надзирательницей женского концлагеря под Краковом, который являлся одним из филиалов Аушвица (Освенцима). Большинство охранников и надзирательниц погибли при ночной бомбежке. А вот из заключенных остались в живых только мать и дочь, которые оказались главными свидетелями на суде.

Сюда, в концлагерь, каждый месяц привозили из Аушвица около 600 женщин. Примерно столько же отправлялось обратно на верную смерть, и все это знали. Работали женщины на оружейном заводе. Когда был совершен бомбовый налет, охранники и надзирательницы закрыли несколько сот женщин заключенных в церкви. Одна из бомб упала на церковную колокольню, и от этого загорелась колокольня и затем церковь. Но тяжелые двери были заперты, и женщины, не сумев выбраться, сгорели. За исключением матери и дочери, которые укрылись на хорах. Впоследствии дочь написала об этом книгу, которая была одним из обвинительных документов на суде.

Как получилось, что Ханна Шмиц, по своей сути добрая женщина, оказалась среди пяти осуждаемых надзирательниц страшного лагеря? В романе показывается, что знакомство с гимназистом состоялось тогда, когда он почувствовал недомогание, и в подворотне его вырвало. Он не мог двинуться и никто, кроме нее, не пришел ему на помощь.

Уже на суде показано, что Ханна не могла прочитать книгу, которую написала