Знаки, символы и коды культур Востока и Запада - Светлана Тевельевна Махлина

выбитого не только на полях сражений, но и тяготами военного времени, которые мужчины переживают намного труднее, чем женщины. Да и сам мальчик оказался покалечен этим романом на всю жизнь. Семейная жизнь его так и не сложилась. Ибо война катком проходит и по побежденным, и по победителям, что очень хорошо почувствовали люди в СССР.

Любая война требует осмысления. После войны люди начинают доискиваться, почему она возникла, кто виноват, какова степень виновности тех или других, чему она может научить. Вот почему автор пишет, что «история, выстраивая мосты между прошлым и будущим, видит, что происходит на обоих берегах, а потому деятельно причастна к происходящему и тут и там»[404].

Когда Михаэль Берг узнал о выходе Ханны из тюрьмы, он снял ей квартиру и «позаботился обо всех государственных, церковных и социальных учреждениях, которые могли ей понадобиться»[405]. Перед освобождением они встретились. Но все это было напрасно. Ханна Шмиц повесилась. Она оставила письмо, в котором было написано: «В лиловой банке для чая лежат деньги. Отдайте Михаэлю Бергу. Вместе с семью тысячами марок, которые есть на моем счете в сберкассе, их нужно переслать той женщине, что спаслась с матерью от пожара в церкви. Пусть она решит, что с ними делать. И передайте ему от меня привет»[406].

При встрече Михаэля Берга с той девочкой, ставшей к этому времени уже зрелой женщиной, явно живущей в достатке, которая написала книгу, ставшую основным документом для суда, выяснилось: у нее в детстве была похожая банка для чая (правда, с русскими буквами), которую украли в лагере. Она решила банку оставить себе. А деньги Михаэль Берг перевел на счет Еврейской лиги борьбы с неграмотностью от имени Ханны Шмиц. И тут мы снова видим знак войны. Да, победители могут быть довольны, что одолели такого страшного врага. Но, увы, война перекорежила и их жизнь, и удовлетворение от победы – «со слезами на глазах».

По этому роману в 2007 году был создан фильм (режиссер Стивен Долдра). Однако перевод из одного вида в искусства в другой – всегда сложная проблема, ибо это перевод с одного языка на другой. Потери здесь неизбежны.

И все же – и роман, и кинофильм достаточно ярко и тонко показывают все отрицательные стороны войны, выявляя основные особенности ее знаковости. И, конечно же, и роман, и кинофильм убедительно показывают, что все возникающие конфликты лучше решать с помощью разного рода дипломатических переговоров, нежели прибегать к военным действиям, всегда деструктивным и опасным как для тех, кто ощущает справедливость своей позиции, так и для тех, кому в будущем придется каяться за совершенные преступления. Ибо, как показывает история войн, каждая следующая становится все более разорительной и разрушительной и, в конце концов, эта гонка вооружений и агрессии может привести к окончательному уничтожению не только отдельных регионов, но и всей планеты в целом. Так что сегодня наиболее здраво рассуждающие люди, обеспокоенные такой перспективой, бьют в набат. И одним из таких предупреждений является роман «Чтец» Б. Шлинка.

Семиотика кризиса

(Опубликовано: Диалог культур и партнерство цивилизаций: становление глобальной культуры. X Международные Лихачевские научные чтения, 13–14 мая 2010. СПб.: СПГУПБ 2010, с. 340–342)

Кризисы, с которыми столкнулось мировое сообщество в конце 2000 годов, обратили на себя внимание современных ученых. Известно, что кризисы бывают не только денежные, финансовые, с чем столкнулось современное человечество, но и экономические, затрудняющие развитие всего общества в целом, проявляющиеся в первую очередь в кризисе идей, затрагивая при этом культуру и искусство.

К. Маркс одним из первых обратил внимание на кризисы. В своем знаменитом «Манифесте Коммунистической партии» он писал: «Во время кризисов разражается общественная эпидемия, которая предшествующим эпохам показалась бы нелепостью, – эпидемия перепроизводства. Общество оказывается вдруг отброшенным назад к состоянию внезапно наступившего варварства, как будто голод, всеобщая опустошительная война лишили его жизненных средств; кажется, что промышленность, торговля уничтожены, – и почему? Потому, что общество обладает слишком большой цивилизацией, имеет слишком много жизненных средств, располагает слишком большой промышленностью и торговлей… Буржуазные отношения стали слишком узкими, чтобы вместить созданное ими богатство»[407]. К. Маркс показал, что каждый последующий кризис выше предыдущего. Кризис – это движение к прогрессу. Кризисы полезны, т. к. они стимулируют поиски правильного пути развития. При этом кризисы неизбежны Они расчищают устаревшее в культуре и отмирающее в обществе. Кризисы постоянны. Свергая что-то негативное, ненужное в обществе, возникают новые заторы, которые порождают новые кризисы.

Николай Дмитриевич Кондратьев дополнил К. Маркса. Он считал, что кризисы порождают энергию открытия. Таких открытий в эпохи кризиса много, но они, как правило, ложатся под сукно. По Кондратьеву, который выдвинул теорию длинных циклов кризисов, известные в науке как «циклы (волны) Кондратьева, накладывающихся на все стороны жизни, каждые 48–55 лет возникают системные кризисы, определяющие застой в науке, в культуре. При этом надо иметь в виду, что временная дистанция смены поколений по представлению Ортеги-и-Гассета – 30 лет: 15 лет становления и 15 лет правления[408].

Длинные волны кризисов имеют повышательную и понижательную форму. Именно Кондратьев выдвинул два типа циклов – понижающиеся и повышающиеся. Он выделил повышательную волну: с конца 80-х – начала 90х годов XVIII в. до 1810–1817 гг. Понижательная волна: с 1810–1817 до 1844–1851 гг. Следующая повышательная волна: с 1844–1851 до 1870–1875 гг. Понижательная волна: с 1870–1875 до 1890–1896 гг. Наконец, следующая повышательная волна: с 1890–1896 до 1914–1920 гг. Далее он считал вероятную понижательную волну с 1914–1920 гг. Причем, периоды колебаний отдельных данных совпадают между собой весьма близко. Расхождение точек перелома по отдельным кривым лишь в единичных случаях превосходит 5 лет. При повышающихся циклах появляется множество открытий, порождается энергия, но при этом появляются войны, революции. При понижающихся циклах внедряются открытия, которые при повышающихся циклах ложатся под сукно, но нет войн, характерны скачки производительности труда, повышение уровня жизни. В своем докладе в Институте экономики Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук в 1926 году он говорил: «Начало подъема совпадает с моментом, когда накопление и аккумуляция капитала достигают такого напряжения, при котором становится возможным рентабельное инвестирование капитала у целях создания основных производительных сил и радикального переоборудования техники… Понижение темпа хозяйственной жизни обусловливает, с одной стороны, усиление поисков в области усовершенствования техники, с другой – восстановление процесса аккумуляции капитала у руках промышленно-финансовых и других групп в значительной мере за счет сельского хозяйства»[409].

Вот почему, каким быть культуре XXI века решается уже сейчас. Следующее развитие кризиса – 40-60-е годы XXI века.

До недавнего времени считалось, что