Солдаты СВО. На фронте и в тылу - Михаил Иванович Федоров

ты в небо поднимаешься, то глубоко к озеру спускаешься, и вверх-вниз, и одновременно влево-вправо. Я приехала к нему летом. И вот эта нехватка кислорода, и кружится голова вверх-вниз, влево-вправо – он меня везет на машине, а ехать три часа до Печенги. Там пятнадцать километров до Норвегии. Он: «Ты мне чего-нибудь скажи», а я то синею, то зеленею, мне очень плохо было. И у меня только вопрос: «Куда я еду? Куда меня везут?» Он: «Ты мне хоть расскажи, как дома?» А я ему везла земляничное варенье. Свежие мамины огурцы с огорода. Везла все что можно, только из дома. Я помню, приехала, он огурцы в земляничное варенье засовывал. Ел, хрустел. Я: «Вкусно?» Он: «Очень». В первое время я, конечно, испугалась. Потому что вот когда я приехала, вот эти четыре дома полуразрушенных, я была в шоке. Полярный день. Я не могу уснуть первые сутки. Я все по дому переделала. Он ушел на работу, я легла спать. Он: «Ты это, аккуратно, сейчас привыкнешь». Наверно, на третьи сутки я привыкла. Жить я там никак не хотела. А он: «Вот у нас красота». Да, там очень красиво. И вот жена друга, они прожили там двенадцать лет, вот я приезжаю периодически в Мурманск. Я: «Ты там была?» Она: «Нет, я там не была». – «А тут?» – «Я не была». И: «Юля! Ты за два года была в бо́льших местах, чем я за двенадцать лет!» Конечно, Север… Потом, когда я адаптировалась, Север меня покорил своей красотой. И сейчас я туда еду. Там, конечно, красота! Но жить мне там тогда, казалось, невозможно. Я ему говорила: «Пожалуйста, заканчивай первый контракт, поступай куда угодно. Я буду за тебя писать что угодно, учить, готовить». Он: «Что, поступать в академию?» Я: «Куда угодно, но поближе к родителям. Мне чтобы мамы были рядышком…»

Молодую жену можно было понять.

Юля:

– А он в Север влюбился. Но когда он показал мне еще одно место, где он помогал строить на полуострове Немецком, вот тогда я поняла, почему он там пропадал. Там граница с Финляндией. С Норвегией. Там южный берег Баренцева моря. Если вы Карибское море видели, то это Северные Карибы. Белый песок. Изумрудное море. Да в котором еще и рыба! И морские ежи, и устрицы, и мидии. И треска, которую он привозил. Уж каких только рыб он там не ловил! Его даже местные посвящали в моряки. Он выпивал бокал морской воды, ел кусок сырой рыбы.

– Свой ритуал.

– Его там посвятили в моряки, потому что он ходил в походы на больших кораблях. Треску там по семнадцать килограмм ловили в море. Он умудрялся в местных водоемах находить ту рыбу, которую местные не находили. Они ловили форель по пятнадцать килограмм. Семгу… Все местные рыбы, и причем готовил исключительно сам. Он все успевал…

– Женя любил и Зарайск, и Север… Все его.

– Его родина – Зарайск, но душа у него на Севере. Природа. Морошка, грибы. Рыба. Вот душа его там, – повторила Юля. – И друзья его. По школе у него нет особенно друзей. После военного училища мировоззрение меняется, и совсем близких друзей не остается. И в тоже время в Зарайске в Чулках, где он жил, его знали все от мала до велика. И там его все знали от мала до велика. И дети все его знали. Он мог уйти из дома в магазин и пропасть на полдня. Придет: «Ты где был?» – «Бабушкам привезли картошку». Пока он всем разнес по мешку, вот полдня и прошло.

5. Все для солдата. Сынишка. На Украину

– У Жени командировки…

Юлия Сергеевна:

– Они уходили в поля. На несколько недель. На несколько месяцев. У них были стрельбы. Вот ночные стрельбы, а за окном минус 50! Но все равно стрельбы. Он собирал все свои свитера бойцам. Он знал, что вышестоящий командир его накажет: почему не по форме? Он говорил: «Пусть меня накажут, главное, бойцы не замерзнут». Он был таких принципов. Если уезжали в поля, а там им готовили гражданские, он набирал в коробку тушенку, яйца. Все что им выдавали, он набирал и отвозил своим солдатам. Чтобы они готовили себе сами. Были сыты и обуты. Мама у него первым делом не спрашивала: «Как у тебя дела?», а она спрашивала: «Как твои солдаты?» Потому что он стал командиром противотанкового взвода, тридцать человек в подчинении. И ее первый вопрос: «Как твои солдаты?» Не спрашивала про него, а: «Как твои солдаты? Все одеты? Все обуты? Все накормлены?»

– Он ведь был назначен командиром мотострелкового взвода, а как получилось, что командиром противотанкового?

– Тут я не могу чего-то пояснить, но знаю одно: взвод Трундаева всегда был готов. Даже если командир где-то, а взвод готов… Вот если я приходила в часть, то он говорил: «Ты вот в этой юбке не пойдешь. Ты в этом платье не пойдешь. Вот одевай мою форму, в ней и иди». Потому что там контрактники, срочники, что ты пойдешь к мужикам в юбке или в платье. Нет, не пойдешь. Одевала его форму и шла…

– Тоже как военнослужащая…

– У его солдата синяк появился: оттягивал цепочку, отпустил, и ему под глаз. Он: «Чего делать?» Я: «Давай купим мазь». Солдаты ведь, как дети-малыши. «Тебе дали мазь, мажь». А он: «Нет, тебе надо и мажь». Вот ходили и мазали ему.

– Не отсылал бойца, – вспомнил привычку командиров.

Юля:

– Ему солдат мог позвонить в десять вечера, в одиннадцать: «Слабенького хочется, можно купить?» – «Ну, можно. Но чтобы на службу – как стеклышко…»

– Батька… У него и улыбка на лице.

– В 2013 году у нас с ним была свадьба. В Зарайске. У нас дни рождения: у меня 4 сентября, у его папы 6 сентября. У него 27 сентября. А свадьба 7 сентября. Свадьба нас подгоняла, потому что 10 сентября у него заканчивался отпуск. И вот первый день свадьба, второй день, а на третий мы уже собираем ему чемодан. Потому что я на тот момент была в положении, и еще у меня последний курс института. И сынишка у нас должен был появиться в марте. Это уже 2014-й. В середине февраля он мне звонит и говорит: «Юль, начинает формироваться эшелон». Я говорю: «Пора рожать». Он: «Да, а то я боюсь, что вас не увижу». Проходит три дня после нашего с ним разговора, и вместо 15 марта 28 февраля рождается сын. И мы еще с ним смеялись: Захар (сын) у нас под знаком Рыба. И я ему говорю: «Я тебе как рыбаку родила Рыбу». Я поехала на роды,