Иеромонарх революции Феликс Дзержинский - Алексей Александрович Бархатов

комиссаров уже вынужден был рассматривать вопрос о «тактике и мерах пресечения контрреволюционной деятельности французской миссии». Но подрывную работу проводили и другие дипломатические миссии европейских стран. Здесь тоже Дзержинский рассчитывал на помощь Шевары.

Через несколько дней поименный, подкрепленный документами и характеристиками кадровый состав бюро в двадцать пять человек был утвержден и снабжен такими же удостоверениями ВЧК без указания должности, но с правом ношения оружия. Фамилии этих агентов тут же стали достоянием личного сейфа председателя.

Глава 14

Мандаты не индульгенция

Последняя ночь 1917 года выдалась бессонной. Кроме традиционной череды вооруженных ограблений и погромов было нападение на итальянское посольство, с трудом отбитое присланным отрядом солдат. Успокоить возмущенного разграблением его винного погреба посла маркиза Делла Торетта удалось не сразу. Вслед за тем на Гороховую доставили нескольких арестованных, которых нужно было незамедлительно допросить.

И точно так же «гармонично» первый день нового года у Феликса перешёл во второй. Около девяти часов вечера взволнованный голос Бонч-Бруевича сообщил: только что в городе был обстрелян автомобиль Владимира Ильича. Ранен швейцарский коммунист Фриц Платтен. Сам Ленин и его сестра не пострадали.

Дзержинский с дежурными сотрудниками тут же выехал в Смольный. Конец декабря был снежным и морозным, а вот накануне заметно потеплело. Над темными, почти безлюдными кварталами повис плотный туман. Феликс торопил водителя, но тот и так делал всё возможное, напряженно вглядываясь в едва пробиваемую светом фар темноту, с резким скрежетом и свистом притормаживая на перекрестках.

Для того чтобы прицельно стрелять в такую погоду, мало иметь навыки стрельбы, надо рассчитать позицию, знать и время, и точный маршрут автомобиля. Мысль о том, что таким опытом обладали не только военные, но и недавние соратники по борьбе, анархисты и эсеры, за плечами которых немало подобных актов, конечно, возникала. Хотя и случайность, попытку обычного грабежа, которые происходят каждый вечер и ночь во всех районах города, тоже не следовало исключать.

Прибыв в Смольный, Дзержинский послал одного из сотрудников внимательно осмотреть автомобиль, а сам решил уточнить подробности у Ленина, Марии Ильиничны, Платтена, допросить водителя.

Владимир Ильич поначалу просто отмахивался, говорил с явной неохотой, нарочито скупо, как показалось Феликсу, стремясь этой бравадой максимально скрыть испытанное потрясение. Ссылался на то, что уже через час надо на заседании Совнаркома обсудить куда более важные вопросы – об освобождении румынского посла, об аннулировании госзаймов, создании ревтрибуналов…

А вот сестра, наоборот, была чрезвычайно эмоциональна и многословна. Поэтому наиболее объективную информацию смогли дать показания Фрица Платтена и шофера Тараса Гороховика.

Первый, хоть и с перебинтованной кистью руки, был абсолютно спокоен. Ему многое пришлось испытать в жизни. Феликс ещё ранее слышал его рассказ, как при побеге в Германию пришлось несколько часов провисеть внутри пароходной трубы среди дыма и гари, пока судно досматривали жандармы. К тому же он совсем недавно участвовал в уличных боях в Швейцарии. Если и не привык к щелчкам выстрелов и свисту пуль, то, во всяком случае, мог отличить их от чего-то другого. Поэтому он в нужный момент первым и сориентировался: находясь рядом с Ильичом на заднем сиденье автомобиля, мгновенно пригнулся сам и пригнул голову вождя, который вроде бы принял первый хлопок за звук проколотой шины.

Быстро и четко отреагировал и водитель Гороховик, недавно вернувшийся с фронта. Он резко нажал на газ и только через квартал, свернув за угол, остановился удостовериться, все ли живы.

– Если бы в шину попали, – уверенно пояснял он Дзержинскому, – не уехать бы нам. Гнать-то очень шибко нельзя было – туман, гололед. И то уж на риск ехали…

Общая картина возникала такая. Владимир Ильич в четыре часа дня вместе с замещавшим Троцкого Залкиндом и Сталиным принимал представителей дипломатического корпуса, обеспокоенных арестом румынского посла Диаманти. Им было пояснено, что советское правительство вынуждено было пойти на этот шаг после явно недружественных действий против 49-й дивизии русской армии и отсутствия реакции на соответствующий ультиматум.

После этого вечером Ленин выступал в Михайловском манеже перед красногвардейцами, отправлявшимися на фронт. Приехал туда с Марией Ильиничной и Платтеном на бывшем императорском черном «роллс-ройсе» с кожаным верхом. Но вот обратно на нем, как раз в целях безопасности вождя, уехал Подвойский. И, стоит отметить, в него никто не стрелял. А Ленин с сопровождающими пересел в другой, привезший Подвойского, автомобиль марки «Делонэ-Белльвиль» с водителем Гороховиком. Что же произошло? Стрелки могли в темноте и тумане перепутать машины? Их успели предупредить сообщники? В любом случае организовано было все достаточно тщательно.

Митинг продолжался около двух часов. Красногвардейцы сопровождали Ленина вплоть до машины. Ехали потом медленно. И спустя минут десять на Симеоновском мосту через Фонтанку, месте более освещенном, автомобиль подвергся прицельному обстрелу. Пули навылет пробили кузов, задние крылья и стекло. Стреляли предположительно с двух сторон. Утром, конечно, надо тщательно осмотреть место. Хотя многое ли это даст: гильзы на петроградских улицах – нынче находка вовсе нередкая.

По факту покушения чекисты открыли следствие. Хотя Ленин и возражал:

– Зачем? Разве других дел нет? Что ж тут удивительного, когда во время революции остаются недовольные и начинают стрелять?.. Да и искать-то нечего – Савинкова работа…

– Вот для того и следствие, чтобы подтвердить или опровергнуть это, Владимир Ильич, – резонно заметил Дзержинский и напомнил, что тремя днями раньше получена информация о похищении председателя Киевского Совета рабочих и солдатских депутатов Леонида Пятакова, при этом был зверски избит его брат Георгий.

Феликса тут же поддержал и Бонч-Бруевич:

– Владимир Ильич, это не случайность, вести об убийствах и обстрелах домов большевиков приходят и из других городов. Об акциях устрашения и даже ликвидации большевистских вождей открыто говорят и здесь, в эсеровских кругах Петрограда. Накануне открытия Учредительного собрания нам расслабляться никак нельзя.

С этим Ленин согласился. Была усилена охрана Смольного, а также при выездах партийного руководства. Следствие было поручено отдельной группе, а газетам решили дать оперативное, но краткое официальное сообщение:

«Сегодня вечером, когда товарищ Ленин только что отъехал из Михайловского манежа, где он выступал на митинге перед первым отрядом социалистической армии, отъезжающим на фронт, автомобиль его был сзади обстрелян. Кузов автомобиля прострелен навылет и подорван в нескольких местах. Из находившихся в автомобиле никто не пострадал».

На следующий день это происшествие уже вовсе не скупо, а с самыми немыслимыми деталями, слухами, комментариями и репликами обсасывала вся оппозиционная пресса. Надо было максимально обезопаситься от любых провокаций, особенно от тех, которые могли привести к кровопролитию. Большевистская «Правда» недвусмысленно предупредила противника: «Пролетариат не любит подставлять другой щеки и