Иеромонарх революции Феликс Дзержинский - Алексей Александрович Бархатов

«Чайка» и «Ярославец». Им, мол, ничего за это не будет, у них командиром брат Железнякова, того, который разогнал «Учредилку». Куликова и Басова тут же арестовали, найдя у последнего кожанку Шингарева.

Но на этом ВЧК остановили. По приказу Ленина была создана следственная комиссия в составе Бонч-Бруевича, наркома по морским делам Дыбенко и наркома юстиции Штейнберга. Им удалось установить личности всех участников убийства и арестовать ещё шесть человек. Однако уже установленных главных убийц «краснорожего» эстонца Оскара Крейса и Якова Матвеева флотские экипажи так и не выдали. Преступники скрылись. Но окончательно разложившиеся, погрязшие в пьянках экипажи удалось расформировать.

А весь остаток ночи Феликсу мерещился краснорожий великан в матросском бушлате. С искаженным ненавистью ртом, хохоча, он распахивает дверь комнаты и хватает огромными пятернями за горло лежащего на белой простыне человека. Жертва пытается сопротивляться, ее голова трясётся, судорожно поворачивается… и Феликс узнаёт черты Владислава, родного брата, погибшего в их Дзержинове от рук таких же подлых убийц.

Встреться они ему, удавил бы своими руками! А может, и встретятся… Или уже встречались… Дзержинский не мог не видеть, что беспомощность и постыдная либеральность властей вызывали у людей не самые добрые чувства – недоверие, злость, а порой и отчаянную решимость разобраться с преступниками самим, не дожидаясь суда. Такие случаи становились нередкими и кончались крайне жестокими массовыми расправами. Он очень хорошо понимал этих людей. Порой и сам еле сдерживался… или не сдерживался. Но от ответственности не уходил. А оппозиция пускала в печать домыслы о том, что самосуды организуют сами большевики, стремясь разобраться с противниками чужими руками. Подобные слухи дискредитировали власть и в первую очередь ВЧК.

Вот средь бела дня в ювелирный магазин на Загородном проспекте вошли пять вооруженных грабителей, застрелили хозяина, ранили мальчика-помощника, забрали деньги и попытались исчезнуть. Двоих удалось задержать и доставить в комиссариат. Мгновенно собравшаяся толпа потребовала их выдачи, а услышав отказ, просто ворвалась в помещение и тут же во дворе сама расстреляла преступников.

Седьмого января Дзержинский вынужден был вновь обратиться к Совнаркому по поводу противоречий с Комиссариатом юстиции, теперь уже о кадровом пополнении ВЧК, недопустимости делать это путем партийных выборов, как предложил нарком Штейнберг. Однако, вопреки мнению Феликса правительство поддержало левых эсеров, признав желательным назначить товарищем председателя Чрезвычайной комиссии члена их фракции Александровича с правом вести заседания коллегии в отсутствие председателя и иметь доступ к печати. С Александровичем, чье настоящее имя было Пётр Александрович Дмитриевский, Дзержинский был знаком. Тот производил приятное впечатление. Был образованным человеком, сыном надворного советника. По взглядам левее многих левых эсеров.

В состав коллегии ВЧК также были скопом включены левые эсеры Закс, Емельянов, Волков, Гуркин, Сидоров, Алгасов и Магеровский. Они тут же начали активно вникать в дела. Сохранять секретность проведения операций стало сложнее.

Одновременно Яковлев-Мячин был отправлен ВЦИК военкомом на Урал, о чем, прямо сказать, Феликс Эдмундович не очень жалел.

Откликнулся Свердлов и на просьбу о вспомогательных силах: комиссии придавался из Наркомата военных дел боевой отряд балтийских матросов, причем тоже под командованием левого эсера Полякова. В связи с решением сосредоточить всю борьбу с контрреволюцией и бандитизмом в ВЧК окончательно ликвидировался Комитет по погромам и часть его сотрудников по рекомендации Бонч-Бруевича тоже определялась в ВЧК.

А бюро Шевары продолжало, не привлекая особого внимания, развивать свою деятельность не только в Петрограде и окрестностях, но и в Финляндии, и за линией фронта. Он восстановил связь со своим бывшим начальником, руководителем контрразведки Северного фронта полковником Генштаба Виктором Николаевичем Чернышевым и заручился его сотрудничеством, предпринял попытку выйти на немецкую агентуру через прогерманские монархические круги, в частности с помощью осевшего в Гельсингфорсе целителя тибетской медицины, действительного статского советника Петра Бадмаева, крестника императора Александра III, близкого в свое время и к императрице Александре Федоровне, Распутину, Протопопову.

Там же сотрудники бюро установили, что некий Верещагин за крупное вознаграждение организует освобождение арестованных, кем бы этот арест ни был произведен. В ходе разбирательства данные подтвердились.

Выяснилось, что и первое покушение на Ленина планировалось на территории Финляндии, в том самом санатории «Халила», куда уже были тайно доставлены два револьвера и гранаты. Ленин разминулся с исполнителями покушения буквально на четыре часа. Дзержинский сам на два дня съездил в «Халилу» и выяснил подробности. Покушение должны были выполнить совсем юные офицеры Николай Мартьянов и Сергей Тягунов. Первый был близок к Керенскому и Савинкову, а второй – член боевой организации эсеров.

Почти в то же время на прием к Бонч-Бруевичу, тоже до этого побывавшему в «Халиле», пришел георгиевский кавалер прапорщик Спиридонов и передал записку, что хочет разговаривать наедине. В кабинете он сообщил, что на Ленина готовит покушение «Петроградский союз георгиевских кавалеров», объявлена крупная плата в золотых червонцах.

Началось следствие. Под таким красивым названием «Союз георгиевских кавалеров» и прикрытием «культурно-просветительной» работы эта организация на самом деле тоже вела подготовку к вооруженному восстанию. Причем руководители «Союза» до последнего были убеждены, что их подлинная деятельность властям неизвестна. Дзержинского даже позабавила их официальная просьба в Совет народных комиссаров поручить им сбор на фронте оружия и военного снаряжения. Таким простеньким способом они рассчитывали обмануть наивных большевиков и оснастить свои отряды.

Чрезвычайная комиссия получила сведения, что целью было увезти Ленина из Петрограда в качестве заложника. К этому времени было замечено, что за некоторыми квартирами в Петрограде усиленно следят какие-то люди. Несколько раньше были арестованы лица, которые пытались записывать номера автомобилей, выезжавших из Смольного. Их приметил латышский караул. Чрезвычайной комиссии удалось получить сведения, что неподалеку от квартиры Бонч-Бруевича на Херсонской, куда часто поздно ночью возвращался Ленин, в Перекупном переулке у проживавшей там торговки Саловой регулярно собираются бывшие военные.

В результате там были арестованы подпоручик Ушаков, военный врач Некрасов, штабс-капитан Зинкевич, прапорщик Мартьянов. Председателю «Союза георгиевских кавалеров» Осминину удалось скрыться. Но через несколько дней он был захвачен латышскими стрелками в помещение своего «Союза». Там нашли и оружие – винтовки, шашки, гранаты.

На предварительном дознании выяснилось, что Осминин и Ушаков подготовили план захвата Ленина в Петрограде или его устранения. Осминин, находившийся в интимных отношениях с Саловой, потребовал, чтобы она приняла к себе в лавку приказчиком Спиридонова, который должен был отследить часы приезда и отъезда Ленина. Но Салова отказалась. Осминин стал требовать, чтобы сама Салова познакомилась с прислугой Бонч-Бруевича. И в этом получил отказ. Тогда Спиридонов должен был поступить в дворники дома, где живет Бонч-Бруевич. Это тоже не удалось. Он просто стал следить за квартирой Бонч-Бруевича, но в