Дмитрий Устинов. Главком советского ВПК - Игорь Станиславович Прокопенко

«Как-то в зал заседания института пригласили всех аспирантов. Вошли директор института Герасимов и Дмитрий Федорович. Поздоровавшись, Устинов сказал, что в соответствии с решением правительства в связи с осложнением международной обстановки принято решение о создании первой в нашей стране защитной системы С–25.

В системе С–25 предполагается использовать разработанную КБ–1 зенитно-ракетную станцию Б–200. Станция очень сложная, и для ее настройки и постановки на боевое дежурство требуется большое количество квалифицированных специалистов. В связи с этим коллегия министерства приняла решение всех аспирантов института командировать на объекты, где они должны будут возглавить работу по настройке станции Б–200»[217].

В результате все радиолокационные станции были укомплектованы необходимыми специалистами в кратчайшие сроки.

Всего за 10 лет под руководством Устинова СССР обзавелся ракетным щитом, который на тот момент не имел аналогов в мире. Однако работа по указанным выше направлениям породила множество экономических проблем, часть из которых стала характерной чертой советской экономики. Новые разработки требовали огромных расходов, и это, безусловно, шло в ущерб развитию гражданского сектора и, следовательно, нарушало баланс между различными отраслями. Если выстрел из пушки на пике производства снарядов во время войны был сравним по стоимости с ценой пары сапог, то испытательный запуск ракеты в послевоенные годы обходился в разы дороже – за эти деньги можно было обновить материальную базу целого совхоза.

7.3. Любой ценой: развитие военной промышленности в ущерб гражданскому сектору экономики

Холодная война спровоцировала гонку вооружений, которая предопределила отставание гражданского сектора экономики от военного на годы вперед. Послевоенное восстановление СССР проводилось в условиях постоянного роста расходов на создание новых отраслей ВПК.

«Теперь можно открыто и прямо сказать, что значительная доля трудностей, пережитых нашим народом в первые послевоенные годы, была связана с необходимостью мобилизовать огромные людские и материальные ресурсы, с тем чтобы сделать все возможное для успешного завершения в кратчайшие сроки научных исследований и технических проектов для производства ядерного оружия», – заявил в начале 1980-х президент Академии наук СССР А. П. Александров, принимавший непосредственное участие в советском атомном проекте[218]. К сказанному академиком можно добавить, что не менее накладными для народного хозяйства стали разработка средств доставки нового оружия, то есть баллистических ракет, стратегических бомбардировщиков и подводных атомных ракетных крейсеров, а также создание радиоэлектронных компонентов для нового оружия и техники.

Точных данных о том, какую цену СССР пришлось заплатить за ускоренное создание атомной, ракетной и радиоэлектронной промышленности нет, однако анализ данных из целого ряда документов послевоенного периода позволяет хотя бы примерно оценить масштабы этих затрат. Судя по отчетам, в течение 1946–1955 годов на разработку, испытания и освоение производства реактивной и ракетной техники планировалось израсходовать 1,5 млрд рублей в ценах 1945 года, а на деле было израсходовано 3,5 млрд рублей, но уже в ценах 1952 года[219].

Увы, в данном случае различный масштаб цен не позволяет оценить реальные темпы роста инвестиций в создание ракет. В то же время из служебной документации первого отдела Госплана известно, что существовала комплексная программа развития научно-исследовательской и опытно-конструкторской базы реактивной и ракетной техники, рассчитанная на 10 лет. С 1946 по 1955 год на нее планировалось истратить 46 млрд рублей в дореформенных ценах[220]. С начала 1950-х годов начали формировать перспективный план финансирования так называемых специальных работ, подразумевавших ввод в действие основных предприятий атомной промышленности и начало серийного производства ракет. В отчете спецгруппы при Минфине СССР указаны совокупные расходы на развитие атомной и ракетной промышленности, запланированные на период второй послевоенной пятилетки. Всего на развитие атомной и ракетной промышленности планировалось истратить более 64,8 млрд рублей в ценах 1950 года[221]. В общем объеме запланированных капитальных вложений в народное хозяйство траты на «спецработы» составляли 3,8 %[222]. Если же говорить не о планах, а об отчетах, то уже в 1950 году на «спецработы» было потрачено 8,61 млрд рублей[223]. Таким образом доля расходов на новые оборонные проекты в этом году – порядка 1,2 % от национального дохода СССР, составлявшего 725 400 млн рублей[224]. Удельный вес расходов советских военных организаций в национальном доходе за 1950 год составил 14,2 %. С учетом дотаций, выделявшихся оборонной промышленности, вес военных расходов в национальном доходе возрастал до 20 %. А если прибавить к этому приведенные выше данные по «спецработам», можно утверждать, что по итогам первой послевоенной пятилетки траты на военные нужды поглощали четвертую часть национального дохода СССР[225].

К концу 1950-х, с ростом распространения ракетной техники, затраты росли в геометрической прогрессии. С 1957 по 1961 год траты только на ракетно-космическую технику увеличились в 10 раз – с 17,2 млн рублей в 1957 году до 179,8 млн рублей в 1961 году[226]. При этом цены на ракеты выглядели действительно космическими по сравнению со средней зарплатой гражданина СССР. Ракета Р–9, к примеру, стоила 1,374 млн рублей, а Р–16 – 1,418 млн рублей[227]. В то же время средний заработок за месяц составлял примерно 100–120 рублей. В целом же на создание атомной, ракетной и радиолокационной техники в период с конца войны и до начала 1960-х ежегодно тратилось от 1,2 до 3 % произведенного национального дохода страны[228]. Много это или мало – судите сами.

Приоритетное развитие связанных с обороной отраслей привело к тому, что наиболее высококлассные специалисты стремились работать именно в них. Зарплаты там были солиднее, жилье давали быстрее, да и сам по себе уровень жизни во многих закрытых городах, связанных с ВПК, чаще всего был выше, чем в среднем по стране. Это привело к значительному оттоку квалифицированных кадров из гражданского сектора, что лишь усугубило его и без того шаткое положение. Да и в целом в первые годы работ по атомному и ракетному проектам едва ли не любые гражданские предприятия по первому требованию переформатировались и переводились на выпуск необходимой новым отраслям продукции.

Дмитрию Устинову тоже порой приходилось в буквальном смысле «отнимать» заводы у гражданской промышленности. Так случилось, к примеру, в начале 1950-х, когда ему пришлось срочно искать промышленную базу для серийного производства ракет – мощностей опытного завода в Подмосковье уже не хватало. После недолгих поисков он нашел подходящую площадку. Ей оказался днепропетровский автозавод, решение о строительстве которого было принято ГКО еще после освобождения города в 1944 году. В условиях послевоенного восстановления строительство предприятия велось довольно медленно, и