Дмитрий Устинов. Главком советского ВПК - Игорь Станиславович Прокопенко

только к началу 1950-х годов с конвейера завода сошли первые прицепы. Затем было налажено производство автопогрузчиков, а позже – и грузовых автомобилей. К тому моменту, как Устинов заприметил завод, на нем успели выпустить всего около сотни машин. После доклада Сталину обсуждение длилось недолго. Министр автомобильной промышленности пытался было возразить, что стране нужны грузовики, но Сталин был непреклонен и заявил, что если у страны не будет ракет, то не будет и грузовиков[229]. На месте автозавода был создан завод № 856, ставший спустя годы всемирно известным «Южмашем». Подводя итог вышесказанному, гонка вооружений, съедавшая значительную часть национального дохода, подрывала усилия правительства, направленные на развитие народного хозяйства в целом. СССР не был заинтересован в этой гонке, так как больше других участников Второй мировой войны нуждался в восстановлении. Огромные материальные затраты, которых потребовало участие в этом военно-политическом соревновании, предопределили отставание в уровне жизни советских граждан на годы вперед.

7.4. Вредная привычка: кризис мобилизационной концепции

Помимо денег была и другая проблема, более глубокая, и заключалась она в самом характере развития советской экономики. Одной из основ советской победы в войне стала успешная мобилизация экономики, в основе которой лежал принцип централизованного планирования под жестким контролем государственного бюрократического аппарата. Именно за счет этого СССР, несмотря на более чем значительные потери, смог не только восстановиться после поражений первых месяцев, но и произвести гораздо больше вооружения, чем Германия.

Производство оружия и военной техники, применявшихся Красной армией, базировалось на технологиях двойного назначения. Многие основные узлы и детали гражданских и военных машин и механизмов были идентичны. Автомобили и тракторы, к примеру, конструировались таким образом, чтобы комплектующие для них использовались при выпуске бронетанковой и авиационной техники. Предприятия химической промышленности были изначально организованы таким образом, чтобы в любой момент перейти на производство пороха, взрывчатки и т. д. Да и в целом все развитие базовых отраслей, в том числе форсированное развитие черной и цветной металлургии, было подчинено соображениям военной целесообразности.

Победа в войне убедила советское руководство в целесообразности сохранения мобилизационного характера экономики. Созданная еще до войны система мобилизационных структур пронизывала все уровни экономического управления – от высших эшелонов власти до руководителей отдельных предприятий. Возвращение большого количества предприятий к выпуску гражданской продукции, о котором говорилось в начале этой главы, не изменило нацеленности экономики на постоянную подготовку к возможной войне. Однако прогресс в военно-технической сфере привел к усложнению продукции военного назначения, производство которой требовало создания все более узкоспециализированных отраслей и предприятий:

Создание ядерного оружия, ракет, реактивной авиации и других современных вооружений требовало более сложного и точного оборудования и инструмента, редких видов ресурсов и материалов.

В СССР на протяжении всей послевоенной истории страны продолжали создаваться мобилизационные мощности по производству баллистических ракет, стратегических бомбардировщиков и даже атомных подлодок.

К началу 1958 года, к примеру, советская промышленность располагала производственными мощностями, достаточными для изготовления в течение года более 5 тысяч баллистических и крылатых ракет и 3 млн неуправляемых реактивных снарядов и ракет[230]. С появлением нового оружия усложнялось и мобилизационное планирование. Определять реальные мобилизационные потребности в вооружении, для производства которого требовались новейшие технологии, было чрезвычайно трудно, и с каждым годом мобилизационные планы все дальше уходили от реальности.

Сохранение мобилизационного характера экономики привело к абсурдной ситуации.

СССР не мог наполнить рынок дефицитными промтоварами гражданского назначения, несмотря на то что в целом промышленность и объемы ее производства росли год от года.

Многие предприятия были вынуждены поддерживать более высокий по сравнению с потребностями экономики уровень производства определенной продукции с целью сохранения готовности к мобилизации.

Сохранялся и уже привычный порядок постройки гражданских предприятий, которые можно в кратчайшие сроки перевести на выпуск военной продукции. Однако далеко не всегда продукция этих предприятий была востребована населением или народным хозяйством.

Например, в СССР начали появляться бесконечные фабрики по производству удобрений – это был резерв боеприпасной отрасли на случай войны. Горы произведенных ими удобрений громоздились на складах, а порой и портились под открытым небом, а сельское хозяйство в то же время страдало от нехватки другой продукции. И это не единичный пример – подобные перекосы наблюдались и во многих других сферах.

Машиностроительная промышленность ежегодно наращивала производство тракторов ради поддержания необходимых для мобилизации мощностей, в результате чего сломанную технику вместо починки зачастую отправляли в металлолом, заменяя на новую[231]. Помимо этого, предприятия ВПК выпускали большое количество оружия и военной техники даже в мирное время, чтобы поддерживать готовность производственной базы к быстрой мобилизации. Мобилизационный подход к развитию народного хозяйства наносил серьезный вред производству гражданской продукции.

Гражданский сектор экономики всегда играл в СССР второстепенную роль, выполняя роль дублера военной промышленности и источника прибыли для нее. Непритязательный внешний вид гражданской продукции и ее далеко не всегда высокое качество были обусловлены тем, что главным мотивом ее создания было поддержание мобилизационной базы ВПК, а не удовлетворение потребностей населения. Кроме того, отсталость гражданского сектора была обусловлена тем, что все лучшие технологии, специалисты, материалы и ресурсы предназначались главным образом ВПК. Такие приоритеты в распределении лишь усугубили ситуацию, став причиной низкой производительности гражданских предприятий.

Еще одной характерной чертой советской мобилизационной экономики стало перепроизводство ресурсов. Для того, чтобы в короткие сроки развернуть, к примеру, производство десятков тысяч единиц бронетехники, необходимо иметь соответствующую сырьевую базу: добывать нефть и уголь в достаточных количествах, выплавлять сталь. Для производства более сложных вооружений, в свою очередь, требуются титан, вольфрам, иридий и иные гораздо более дорогие металлы и сплавы, которым не всегда легко найти рациональное применение в гражданском секторе. Аккумулирование огромного количества дорогостоящих материалов и ресурсов, необходимых лишь для гипотетической мобилизации в случае войны, ежегодно подтачивало экономику СССР в годы холодной войны.

Таким образом можно констатировать, что мобилизационная модель советской экономики обеспечила стране мощный технологический и производственный рывок при неблагоприятных стартовых условиях, но придала всему народному хозяйству милитаристский характер. Однако сложно поставить это в укор Устинову – он контролировал военную промышленность и заботился в первую очередь о своей сфере ответственности. И тут упрекнуть его было не в чем, ведь в послевоенные годы СССР не только удивил весь мир невиданными доселе темпами восстановления страны, но и семимильными шагами догнал ведущие западные страны в сфере военных технологий.

Советский Союз был обеспечен надежным ракетным и ядерным щитом, не знавшей на тот момент аналогов системой противовоздушной обороны и едва ли не самыми совершенными на тот момент танками, РСЗО и т. д. Однако ценой этой безопасности стало сохранение мобилизационного