Ромодановский шлях. Забытые победы - Даниил Сергеевич Калинин

Вроде стрельцы ведь их защитники и вообще ратные люди, своей головы на поле брани не жалеющие. И им самим жалование медяками платят… Да все же помимо денежного довольствия, стрельцам положено хлебное да соляное – а от основных податей они освобождены.

И ежели что, на пути народа к боярам-мздоимцам да предателям встанут именно стрельцы с их крепкими бердышами… Видя это, Разинков тронул товарища за рукав, тихонько попросив:

- Пойдем. Думается мне, что стоит сотника упредить о подметных грамотах, что на Лубянке разбрасывают. Чего бы не случилось…

Подумав немного, посерьезневший Илья согласно кивнул:

- Пойдем. У сотника голова светлая, что-то да придумает.

Стрельцы вновь вышли под палящее солнце и было пошли в приказ – но от устья Яузы словно навстречу им послышались громкие крики. Нахмурившись, стрельцы переглянулись – но делать было нечего, они же на службе… Двинулись на все усиливающиеся крики – заметив, что еще одна пара стрельцов следует в ту же сторону.

Стало чуть поспокойнее…

- Бояре изменники затесались при государе! Серебром лгут, медью мучают простой люд! – кричал горлопан, вставши на бочку. Слова эти, как искры в сухой траве, падали на иссохшие души; крики заводилы порождали все более громкий ропот простых людей:

- Да!

- Государь не знает, как мы страдаем! Бояре все скрывают!

- Давайте ему челобитную отнесем!

- Да!

Но, перекрывая вполне себе разумное предложение о челобитной, на другом конце площади кто-то с отчаянным надрывом закричал:

- Бей иродов-бояр! Совсем житья от них нету! Детей кормить уже нечем! Бей!

Этот крик тут же поддержали с противоположного края, завопив во всю глотку:

- Бей! За детей наших, бей изменников!

- Бе-е-е-ей!

Закричал в толпе кто-то третий – и на сей раз крик его подхватили уже несколько голосов, а затем он размножился среди всех, кто слушал тощего горлопана, уже соскользнувшего с бочки…

- Заводилу задержать надобно!

Илья первым рванулся навстречу людям, Мишка встал было рядом – но у толпы своего разума ведь нет… Стрельцов не собирались пропускать, на них перли стеной – а кто-то за спинами простых москвичей уже закричал:

- Бей собак-стрельцов! Они изменникам служат!

- Кто изменникам служит? Мы?! Стрельцы, кто с ляхами да татарами не раз сшибались, кто вас от лихих людей бережет?! Опомнитесь! Изменники только что вас наущали бояр идти бить, царевых ближников! Разве простит вам то Алексей Михайлович?! Нет!!! Челобитную хотели писать – пишите! Но не более того!

Илья оказался неожиданно речист и громок – а путь к нему преградил Михаил, перехвативший бердыш обеими руками. Солнце заиграло слепящими бликами на наточенном лезвие – а к товарищам присоединились еще две пары стрельцов.

- Правильно! Нужно челобитную писать!

Товарищи смогли пусть и с трудом, но остановить людей – но очаги недовольства и людского гнева в этот день начали вспыхивать повсеместно… Словно высушенная трава вспыхнуло пламя людского гнева – но никакое пламя не вспыхивает само по себе. Нужна искра – а вот заводил, что раззадоривали толпу, стрельцы перехватить уже не успели…

Между тем толпы разъяренных людей стекаются к Коломенскому со всех концов города. Чёрный люд, простолюдины, ремесленники – и даже обезумевшие бабы; всех вместе остановить их труднее с каждым упущенным мгновением... Людской поток гремит, клокочет праведным гневом – и теперь уже немногочисленные стрельцы, оставшиеся на улицах города, не решаются преградить путь разъяренной толпе. Сметут!

Впрочем, большинство ратных людей уже отозвали к царским палатам…

Илья и Михаил, однако, покинуть городские улицы не успели – вспомнив про товарища-корчмаря, Пешков решил сперва навестить Петра... И действительно, несколько воров уже сунулись было внутрь в поисках серебра! Простые зеваки уже сбежали – а вот Петро воры наверняка бы порешили. Вон, уже и лезвие ножа тускло поблескивает у шеи корчмаря!

Но когда товарищи вошли внутрь избы, взгляды присутствующих скрестились именно на красных кафтанах служивых…

- Бей их!

Голос разбойного атамана, приказавшего подельникам нападать, показался Илье удивительно знакомым… Но это было уже неважно – четверо воров ринулись на стрельцов, сжимая в руках ножи да кистени! Если успеют сблизиться, то накоротке бердыши служивым уже не помогут...

Мишка, никогда еще не бывший в настоящем бою, растерялся – но более опытный Илья побывал в сече под Конотопом под началом славного сотника Петра Вороны. И сейчас он расчетливо встретил ближнего противника коротким, точно выверенным уколом бердыша... Самое острие широкого полотна вошло в грудь сдавленно охнувшего разбойника, выпучившего глаза от боли! И тотчас Илья рванул оружие назад, перехватив древко ближе к середине... Чтобы коротким, рубящим ударом рассечь ногу второго вора - подскочившего к Пешкову с заточенным до бритвенной остроты ножом.

- А-а-а-а!!!

Вор упал наземь, отчаянно вопя от острой боли - а вот у Разинкова дела шли не столь важно... Он только и успел, что поднять бердыш над головой, перехватив его обеими руками - и встретить удар кистеня древком. Однако увесистая медная гирька, подвешенная на кожаном шнурке, все же дотянулась до головы твердолобого стрельца - шнурок при встрече с древком лишь обвил его!

Но впечатавшись в лоб, гирька не проломила Мишкиного черепа - и даже не лишила стрельца чувства. Впрочем, он все же попятился назад, оступился - уже не успевая среагировать на выпад четвертого татя, зашедшего к стрельцу справа...

- На-а-а-а-а!

Выпустив бердыш из рук, Илья врезался плечом в бок разбойника с кистенем, как раз замахивающегося для второго удара - толкнул его на татя с клинком. Разбойник от неожиданности потерял равновесие, рухнув спиной на товарища - и выпад последнего вышел смазанным, неточным. Вместо того, чтобы пропороть бок Разинкова, он лишь задел его руку - разрезав рукав кафтана да легонько царапнув кожу... Хищно свистнула сабля, рассекая воздух - и человеческую плоть! Пешков напрочь забыл, что кого из татей нужно живьём взять, да после допросить на предмет выкриков из толпы... Нет, спасая товарища, он рубанул наверняка - и рассек шею ворога широкой елманью.

Только щедро брызнули во все стороны тяжелые красные капли...

Еще, правда, можно было взять разбойника с кистенем. Но выронив кистень в падении, последний выхватил из-за голенища доброго сапога (наверняка ведь со стрельца снял!) длинный клинок с граненым острием. Выпад засапожного ножа был направлен в живот Пешкова... Но опережая ворога, в грудь его с ревом вонзил свой бердыш Мишка Разинков!

Ударил стрелец с такой силой, что острие полотна вошло в бревенчатый пол кормчей избы, прошив вора насквозь...

-