Семена Перемен - Егор Александрович Данилов

— Что это? — спросила Сяомин.

— Фонарики, — ответил Цзиньлун.

— Но как они летают?

— Их поднимает в воздух энергия огня.

— Но как?

— Очень просто. Ты обращала внимание, что в комнате, где горит камин, пол остается холодным? Все потому, что тепло стремится вверх. Так и фонарик, его поднимает тепло.

— Почему ж тогда они не летят вверх до самой Завесы?

— Не знаю, — беззаботно пожал плечами Цзиньлун. — Какая разница, когда так красиво?

Вид, действительно, завораживал. Фонарики собрались в стаю и клином вытянулись в сторону столицы. Их гнал туда ветер, но казалось, что они сами выбрали этот маршрут.

— Вот видишь, даже фонарики летят прочь от Семиградья, — прошептала Сяомин, обхватив себя руками. — Может быть, и нам стоит отказаться от поездки?

— Когда до мечты остается последний шаг, многие склонны от нее отвернуться. Будет ли у тебя еще шанс повидать Башни?

— Не знаю, — призналась Сяомин. — Может быть и нет…

— Тогда отпускать ли мечту?

Цзиньлун заглянул девушке в глаза. В них отражались тысячи усыпавших небо блуждающих огней. Длинные ресницы дрожали от сомнения, а на нижних веках собралась влага. Еще чуть-чуть, и она расплачется. Мечник сделал шаг навстречу, она потянулась к нему. Цзиньлун наклонился. Она не отпрянула, лишь слега повернула голову. Края губ соприкоснулись. Он обнял ее, и она расплакалась, уткнувшись лицом в шею.

Между ног, недовольно поскуливая, терлась взволнованная Лули.

* * *

Да что это такое? Все труды рассыпались в одночасье. Как? Как он мог не чувствовать ее любовь? Как он мог отвечать этой женщине взаимностью прямо здесь, у нее на глазах? И самое главное. Что ей со всем этим делать?

Толкала в ноги. Скулила. Все больше злилась. Почему? Почему он так с ее любовью? Будь проклят тот день, когда они оказались в Вангджакуне. Сколько уже проблем создал для них этот поселок. И конца-края им не видно. Неужели ошиблась в своем выборе? Неужели Возлюбленный вовсе не тот, кто ей нужен?

Нет, это надо остановить, прямо сейчас. Пускай потом злится на нее.

* * *

— Ай, — вскрикнула Сяомин, отпрянув.

— Что случилось? — развел руки в стороны Цзиньлун, испугавшись, что сделал ей больно.

— Лули, она меня укусила.

— Как? Да быть не может!

— Ну вот, смотри, что это, если не следы укуса? — девушка показала на ногу. Там отчетливо отпечатались лисьи зубы.

Сама Лули как ни в чем не бывало сидела поодаль и преданно заглядывала мечнику в глаза. Он хотел было отругать ее, но не смог.

— Кажется, кое-кто ревнует, — улыбнулась Сяомин. — Не будем ее раздражать, давай просто еще немного погуляем. Уже поздно и скоро пора спать, я очень устала с дороги.

— Да, хорошо, — напряженно ответил Цзиньлун, которому хотелось снова обнять ее и стоять так хоть до самого утра.

Они медленно пошли вдоль улицы, поглядывая на небо, где неспеша летели далекие огоньки.

— Послушай, — сказал Цзиньлун. — По поводу Семиградья и мечты. Последний шаг всегда самый тяжелый. Хочется все бросить, сказать себе, что ты этого не достоин или никогда с этим не справишься, повернуть назад, к чему-то привычному и знакомому. А потом ты делаешь этот шаг и с ужасом понимаешь, что если бы не сделал, то никогда бы не ощутил чего-то нового, не вышел бы за пределы знакомого мира и вся жизнь так и прошла бы вокруг тех трех сосен, около которых родился. Плохо это или хорошо, я не знаю, но разве мы сможем сделать выбор, имея только один вариант?

— Так ли не годится смирение и принятие?

— В них нет ничего плохого, до тех пор, пока не начинают идти вразрез с нашим счастьем. Если хочешь поехать с братом в Семиградье, хочешь увидеть Башни, не останавливайся и ничего не бойся. Мы не знаем, что происходит, а судим только по тому, что у нас перед глазами. Я не думаю, что Империя начнет войну, Семиградье — ее давний и надежный союзник. У Империи хватает проблем с гуддарами и виджайцами. Воевать на три фронта — глупейшая глупость, которую только можно придумать.

— Зачем же тогда они наводят панику? Зачем поднимают обиды, настраивают против либеров?

— Против либеров ли?

— А против кого?

— Это хороший вопрос и надо бы завтра попытаться на него ответить.

* * *

Спала плохо. Близость Возлюбленного не согревала. Скорее отталкивала. В груди бурлили унижение и непонимание. Задавала себе множество вопросов. Не могла ответить. Долго ворочалась с боку на бок. Уснула, только когда немного отодвинулась.

Снился смутно знакомый объятый огнем город. Со всех сторон — крики. Пыталась найти дорогу — не могла. Ощущала — что-то не так. Металась от здания к зданию. Принюхивалась. Гарь перебивала остальные запахи. Наконец, встретила Возлюбленного. Стоял к ней спиной. Подозвал к себе. Указал куда-то на небо. Смотрела вверх и не понимала, в чем дело. Наконец, сообразила.

Горящий город — Кадуций. В его окрестностях встретила Возлюбленного много лет назад. Тогда из любой точки была видна Башня Жезла. И вот. Ее больше нет. Куда ни смотри — пустое небо и сиротливо клубящаяся Завеса. Долго ли ей осталось?

* * *

Сколько бы ни пытался Цзиньлун сделать вид, что его не беспокоят слухи и явные странности в поведении властей и военных, в действительности это было не так. Неплохо проверить, о чем судачат в городе, а лучшего места, чем рынок, для подобного рода занятий не найти. Поразмыслив так, мечник с самого утра направился куда глаза глядят, рассчитывая по пути утолить свой интерес. Верная Лули бежала рядом, но близко не подходила — обижалась.

На одной из небольших площадей собралась толпа. На возвышении стоял толстый чиновник и о чем-то самозабвенно вещал присутствующим.

— О чем это он? — спросил Цзиньлун старика, стоявшего в задних рядах.

— Как о чем? Сейчас везде об одном и том же, — пережевывая губы, буркнул старик. — О Культах, значится.

— О Культах?

— Ну да, недоволен, стало быть, Культами-то император.

— А от чего?

— Как от чего? Угнетают своих же, нас не уважают, договоры вековые нарушают. Да давно пора уже им показать, кто тут сила, а кто так, хвост собачий.

Цзиньлун