Голова дракона - Мануил Григорьевич Семёнов

Виктором Ефимовичем написаны сотни рассказов и фельетонов. Каждый раз это наступление на мещанство, пошлость, эгоизм, каждый раз — сражение за человека, за нашу коммунистическую мораль… Но рассказ и фельетон — это лишь часть более чем полувековой литературной работы В. Е. Ардова. На книжных полках библиотек — его многоактные пьесы, сценарии фильмов, либретто для оперетт, водевили. И в бесчисленных сборниках — сценки, эстрадные обозрения, конферансы. Ардовские клоунады и пантомимы «Пароход идет «Анюта», «Салют смелым», «Матрешки» и другие видели и слышали посетители многих цирков нашей страны. Поистине неиссякаем он был — веселый талант писателя-юмориста!

Мы хотим закончить эти короткие заметки так же, как и начали, — описанием обыкновенного эстрадного представления. На этот раз оно прошло удачно. Всего было в меру — и патетики, и лирики, и веселых улыбок. Зрители были довольны, они горячо аплодировали.

Исполнителям. Ведущим. Режиссерам. И еще тому волшебнику за кулисами. У него, невидимого, все время был в руках один из наиболее тонких и чувствительных механизмов сложной концертной машины.

Назовем этот механизм пружиной смеха.

ВЕСЕЛАЯ БАНДУРА ОСТАПА ВИШНИ

В нынешнем году исполняется 93 года со дня рождения Остапа Вишни. Настроившись на приличествующий случаю серьезный лад, мы должны были бы сообщить, что именно тринадцатого ноября 1889 года на хуторе Чечва, Зиньковского уезда, Полтавской губернии, в семье служащего помещика фон Ротта Михаила Губенко родился сын Павел. Но нет никакой гарантии, что уже самое начало нашего серьезного повествования не будет прервано самим юбиляром. Так и есть:

«У меня нет никакого сомнения в том, что я родился, хотя и во время моего появления на свет белый и позже — лет, пожалуй, десять подряд — мать говорила, что меня вытащили из колодца, когда поили корову Оришку».

Если придерживаться серьезного тона, то следовало бы сказать, что детство будущего писателя было трудным. Ведь в семье, кроме него, было еще двенадцать голодных ртов. Но опять-таки сам юбиляр вносит в повествование озорную струю.

«Условия для моего развития, — говорит он в своей автобиографии, — были подходящие. С одной стороны, колыбель на веревочках, с другой — материнская грудь. Немного пососешь, немного поспишь и растешь себе помаленьку.

Так оно, значит, и пошло: ешь — растешь, а потом растешь — ешь».

Остап Вишня начал печататься на четвертом десятке лет, уже будучи сложившимся, зрелым человеком. И хотелось бы рассказать об условиях окружающей его жизни, о том, что дало толчок и импульс к творчеству замечательного юмориста. В его же собственном изображении это выглядит так:

«Из событий моего раннего детства, которые повлияли на мое литературное будущее, твердо врезалось в память одно: упал я с лошади. Летом еду верхом по полю, а собака из-за кургана как выскочит, а лошадь — в сторону! А я — шлеп! Здорово упал. Лежал, пожалуй, с час, пока очнулся… Недели три после этого хворал. И вот тогда я понял, что я для чего-то нужен, если в такой подходящий момент не убился. Неясная во мне шевельнулась тогда мысль: наверно, я для литературы нужен. Так и вышло».

Так и вышло, но, конечно, не потому, что юный наездник свалился со степного скакуна. И не потому, что отец будущего юмориста, увидев однажды маленького Павлушу, размазывавшего по полу лужу, сказал: «Будет писать!» При всем нашем уважении к магическим предсказаниям и вещим догадкам мы должны сказать, что дело было не в них. А в огромном таланте, который только искал выхода и однажды нашел его.

Талант Остапа Вишни — это редкий талант человека, воспринимающего мир сквозь призму веселости. Нет, он не видел мир через окуляры розовых очков, которые придают всему окружающему вполне благопристойный, благополучный вид. Фельдшер по профессии, скиталец по призванию, он много ездил, и многое предстало перед ним в натуральном, неприкрытом виде.

Бурные политические события начала двадцатых годов давали богатую пищу для творчества писателя, гамма красок в палитре художника-юмориста была чрезвычайно богатой и разнообразной. Новая жизнь властно входила в города и села, повсюду утверждались революционные, социалистические порядки. Этому бешено сопротивлялись классовые враги. Где открыто, а где и тихой сапой действовали белогвардейские недобитки, кулаки, реакционное духовенство. Они сеяли смуту, саботировали распоряжения и мирную организаторскую работу молодых Советов, они страстно желали возвращения власти помещиков и фабрикантов. Сатирические мишени были налицо, и Остап Вишня открыл по ним убийственный огонь, обрушив на врагов всю силу своего таланта.

Он рисует в карикатурном виде шкодливого, как мартовский кот, попа, потерявшего свои поповские штаны. Он ехидно живописует дородных молодок-спекулянток, берущих на абордаж поездные вагоны. У него находятся достаточно едкие и колючие слова, чтобы высмеять самогонщика. Перо сатирика направлено против всего, что мешает нормальной жизни советских людей, что, подобно грязному мусору, накапливается в темных углах и на задворках. И его голос достигает вершин сарказма, когда он говорит о бывших властителях, нашедших приют за кордоном. С издевкой пишет Остап Вишня об Антанте, называя ее старой, издыхающей теткой. Сатирик устраивает хлесткую публичную выволочку тугодумным вещунам и лжепророкам, предсказывающим скорую гибель Советской власти. Он издевается над чаяниями «бывших», которые ждут, что русский народ вот-вот позовет их обратно. В памфлете «Пожалуйте!» читаем:

«Сотый раз собираются монархисты в эмиграции на тайные собрания и в сотый раз рассуждают на тему «Когда позовет их народ…».

Мы уже говорили, что Павел Михайлович Губенко взялся за писательское перо поздно, но зато его недюжинное дарование расцвело как-то сразу, вдруг, будто по чьему-то волшебному знаку. И не случайно сравнивают стремительное развитие творчества писателя с цветением вишневого сада. Кажется, что только вчера ты видел набухшие почки на холодных голых ветках, а уже сегодня весь сад в пышной белой кипени, и нельзя от него оторвать глаз…

Казалось, не было в двадцатые годы на Украине такого издания, где бы не печатался Остап Вишня, где бы он не был желанным автором. Его фельетоны, зарисовки, юморески стали сразу же необычайно популярными. Буквально в первые же десять лет писательской, журналистской работы он стал автором двадцати трех книг, а их общий тираж достиг шестизначного числа. И это в те далекие времена, когда страна испытывала огромнейшую нехватку бумаги, когда мало-мальски исправные типографские станки можно было пересчитать по пальцам!

Если доискиваться до истоков этой необычайной популярности писателя, то надо прежде всего отметить подлинную народность его творчества. Читаешь любой его очерк, рассказ, и тебя не