«Великая Германия». Формирование немецкой национальной идеи накануне Первой мировой войны - Константин Николаевич Цимбаев

в конце XIX в. было признано, что «воспитание, которое служит национальным интересам… политическое воспитание должно начинаться в семье»[442]. При этом проводились экскурсы в историю, чтобы обосновать значение семьи на протяжении всей жизни немецкого народа; патриархальность подчеркивалась в учебниках: «Основу общественной жизни в древнем германском государстве составляла семья»[443]. С начала 1910-х годов этот принцип стал одним из главенствующих в системе общественного образования, играя в иных программах и методиках гражданского образования ключевую роль («Сегодня слишком легко забывают, что из трех факторов, которые составляют воспитание – жизнь, школа и дом, – семья образует важнейший»)[444]. Выдвигался лозунг «Все для семьи!». Имелось в виду обратить самое пристальное педагогическое и пропагандистское внимание на семью, охватив и детей, и женщин, и мужчин вне службы и общественных организаций.

При этом воспитание семьи и воспитание в семье должно было затронуть не в последнюю очередь тех, кто едва ли был доступен другим формам гражданского образования. В начале века во многих городах сформировались массы так называемого «народа без родины» – оторванных от своих территориальных и социальных корней, не чувствующих национальной общности людей; в промышленных районах в значительной степени или даже полностью исчезали религиозные и монархические устои. В этих условиях становилось затруднительно «делать Родину принципом воспитания», поскольку нельзя было рассчитывать на ответное чувство. Поэтому «семья с ее чувствами, желаниями и действиями должна стать принципом нашего воспитания… Внедрение образования в семью – единственное средство разбудить и сохранить старые германские добродетели – верность и честность, любовь к Отечеству и к правящему дому». Знаменателен призыв, которым автор заканчивает свою книгу «для детей»: «Вперед во имя германства!»[445].

К сожалению, нет данных о том, что идея воспитания семьи получила масштабную государственную поддержку. За исключением отдельных книг дело, скорее, ограничивалось благими пожеланиями. Главная надежда возлагалась на самих родителей, которые личным примером или убеждением должны были воздействовать на детей. Слова А. Мессера «родительский дом может сделать многое и, безусловно, делает многое»[446], верные в первой своей части, во второй, скорее, отражали пожелания автора. Мессер высказывает не только свою, но и государственную точку зрения, когда исходит из того, что «в большинстве немецких семей господствует патриотический и национальный дух» и что многие родители сознательно воспитывают детей в этом духе. Впрочем, и без такого планомерного воспитания жизнь в подобной семье будет наполнять отроков соответствующими убеждениями. Государственные или чиновничьи посты отца или родственников, национальные праздники, посещение местного правителя, в том числе церковного, открытие памятников, патриотические юбилеи – все это способствует гражданскому воспитанию, помогает «вырастить исполненного верности государству и национальных чувств гражданина»[447]. Однако в случае если в семье царит социал-демократический или ультрамонтанский – т. е., по определению, антинациональный – дух, то надежды возлагаются лишь на позднейшее влияние школы. Полноценного воздействия на семью создано не было.

Отдельно следует упомянуть взгляды П. Рорбаха, отличавшиеся не столько оригинальностью, сколько универсальностью. Еще в 1911–1912 гг. он сформулировал темы, которые получили массовое признание лишь в 1913–1914 гг. Он наиболее прямо и последовательно обращался к наследию Просвещения, как бы переносясь на полтора столетия назад; он утверждал, что главное – это воспитание в правильном духе, воспитание детей, которое есть «благо для общества». Следует начинать со школ и университетов, именно там должна пропагандироваться национальная идея, поскольку «большая пустота национального универсализма пронизывает всю нашу образовательную систему[448]. Ведущая роль в обществе должна принадлежать образованным слоям, университетским кругам, именно они пробуждают дух нации, дух великого народа, способствуют «очеловечению массы»[449], этому важнейшему процессу всего XX в. (причем, не только в Германии), который необходимо направить в полезное для страны русло. «Но если наши образованные люди не смогут постичь суть ответственности, которая лежит на них, и если они не возьмут на себя руководство нацией в этом вопросе – то от наших масс явно нельзя будет требовать, чтобы они восприняли будущее немецкой мысли в мире как свое дело»[450]. При этом задачу свою и единомышленников, а также всех воспитателей нации или ее отдельных слоев он видит в «практической пропаганде немецкой идеи»[451] и «немецкого образования», которое должно помочь «связать воедино нашу современную культуру»[452], т. е. культурную общность немцев, даже не живущих в Германской империи.

5

Говоря об организованном воздействии на массы, мы рассматриваем в основном поддерживавшиеся или проводившиеся правительством программы, начинания и мероприятия. Существовали, однако, и другие формы воспитания нации в «правильном духе». Политические партии, каждая из которых стремилась путем активной пропаганды создать себе не только избирателей, но и убежденных сторонников[453], должны остаться за рамками данной работы, так же как и интереснейшие проблемы военизированного воспитания школьников и молодежи[454] или имперско-гражданского воспитания в армии и во флоте[455], когда роль учителей патриотизма должны были выполнять офицеры.

Насколько эти сюжеты вписывались в систему экспансионистских и служили их распространению, насколько ценным может быть рассмотрение содержания учебников и учебных пособий, особенно по истории, способствовавших косвенно не только исторической гордости, но и формированию мировоззрения в целом, насколько можно говорить о значении огромного числа военных, воинственных и патриотических песен, стихов, рисунков для детей[456], школьников[457], взрослых[458], служащих не для нагнетания милитаристских настроений в обществе, но для создания достойного немецкого гражданина, – эти и многие другие проблемы заслуживают дальнейших исследований.

Менее интересны для нашей темы массовые национальные союзы, поскольку они в основном были направлены на какую-либо конкретную цель (как, например, Флотский союз, поддерживавший развитие флота) и не занимались общими задачами. Внимания заслуживают союзы и движения, чья деятельность отвечала принципам германского предвоенного экспансионизма, идеалами которых была Великая Германия, постоянно движущаяся вперед, расширяющая свое влияние в мире, сильная в экономическом и военном отношении и – главное – в духовном. Такие союзы воплощали в жизнь и лозунги идеологов экспансионизма, и призывы педагогической среды, не всегда имевшей возможность реально осуществлять свои планы. Не связанные рамками государственного регулирования и заранее заданными жесткими программами, движения наподобие «Wandervogel» создавали того немца, который мог служить опорой великим планам и впоследствии сам создавать их.

Школьное движение «Wandervogel», состоящее из нескольких значительных союзов[459], юношеское движение «Молодая Германия» («Jungdeutschland»)[460], различные студенческие организации[461], «Союзы воинов»[462] – эти и сходные, по большей части неформальные, объединения, существовавшие, как правило, без членских взносов и жесткой структуры и иерархии[463], воспитывали своих членов исподволь, не всегда ставя это своей целью (она отходила на задний план