«Великая Германия». Формирование немецкой национальной идеи накануне Первой мировой войны - Константин Николаевич Цимбаев

государств с возможным превращением в наднациональную великую империю. Военная конвенция, таможенное и экономическое соглашение, единая валюта и трудовое право, равное уважение ко всем языкам – основные черты будущего союза[508].

Изначально в этом союзе хотелось видеть все разрозненные части «европейского германства». «Срединная Европа» есть способ объединиться всем немцам на национальной основе: «Всё, всё, что по-немецки говорит, думает, чувствует, – должно стать великим объединением! Это истинное немецкое отечество, и вся Германия должна стать основой его!» Чем больше немцев носят оружие, чем больше «миллионов рук производят товары» и строят корабли – тем могущественнее будущий союз[509]. Позднее Науман расширил круг государств и народов – Австро-Венгрия, Болгария, Турция, возможно, Бельгия, Голландия – все они могут составить свободный «союз народов» и, что принципиально важно – на добровольной основе[510]. Во время мировой войны Рорбах включал в число возможных участников «добровольного союза» даже Сербию[511], Э. Йек говорил о «немецкой Срединной Европе от Нордкапа до Персидского залива»[512]. Но главным был не состав, а принятие объединившимися государствами идеи ограничения их суверенитета в рамках предвиденной Науманом тенденции общеевропейской – и впоследствии общемировой – государственной интеграции. В подобном союзе Германия, по мнению экспансионистов, вовсе не растворится, как полагали их критики, но, напротив, возглавив его, получит все преимущества и обретет наилучшие средства для своего превращения в мировую державу[513].

Однако «Срединная Европа» – вопрос будущего. Тем не менее какие-то шаги в сфере экономики и политики должны быть предприняты уже сейчас, поскольку Германия в отличие от России, Британской империи, Северной Америки не может пользоваться необозримыми пространствами и природными богатствами своих территорий. Решение лежит в «экономической экспансии», т. е. в завоевании мировых рынков немецкими «по возможности совершенными товарами». Только там, где производятся товары, которые никто другой не способен превзойти, – только там будет сохраняться возможность всеобщего подъема, несмотря на постоянный прирост населения. Сильный флот, пушки и солдаты нужны прежде всего для защиты немецкой мировой торговли, ибо современное положение таково, что «ни один из наших восточноазиатских кораблей не придет домой, если этого не захотят англичане». Необходимо не раздражать Англию бессмысленными угрозами ее морскому могуществу, но строить флот ради немецких купцов и торговцев, который и есть залог безопасности Германии[514].

Экономическое процветание, экономическая «экспансия» для Наумана – не самоцель. Цель – достойная судьба страны, возможность для нее не отставать в своем развитии от других великих держав. При этом необходимо сплочение и сотрудничество всей нации – не просто во имя абстрактной Великой Германии, но и ради «национальной прибыли». Строительство флота и рост промышленности невозможны без сознательного участия всех слоев общества. Рабочие должны понять, что прибыль капиталистов одновременно означает и прибыль всего народа. Непонимающим следует объяснять, всех – и особенно молодежь – необходимо воспитывать. Только путем развития мировой торговли возможно превращение Германии в мировую державу[515].

Концепция Наумана логична, убедительна, даже экономически детерминирована. Однако здесь же Науман впадает в несвойственную ему патетику. Он говорит про мечту о почти сказочной земле обетованной, которую должны обрести немцы: «Где-то на этой планете нам нужна земля, которая будет плодоносить для нас, земля, где будет расти для нас хлеб, тропическая земля, дающая южные фрукты и кофе». Обретение такой земли – «великий жизненный вопрос нации», без нее продвижение вперед невозможно[516].

3

Где искать эту землю? Как называется страна, которая должна восполнить немцам нехватку жизненного пространства? Науман не дал ответа. Его дали другие экспансионисты. В программной работе – заключительном разделе книги «Германии среди мировых народов» – Рорбах на редкость ясен, точен и, как всегда, прямолинеен. Он знает ответы на мировые вопросы. Несомненно тоньше заключительное слово Ревентлова в его «Германской внешней политике». Автор дорожит репутацией независимого публициста, эрудита, серьезного исследователя. Но в конечном счете, говоря о целях германской политики, Ревентлов сходится с Рорбахом – в существенном, в главном экспансионисты едины. Даже Шиман, который избегал окончательных решений, чьи суждения часто противоречивы, чересчур злободневны, не менее других преуспел в описании пути к «Великой Германии».

Что предлагали немцам идеологи экспансионизма? Каким видели они современный мир? Каким – мир будущего и пути его достижения? Где лежит та плодоносная земля?

Прежде всего, на Ближнем Востоке. Цель германской экспансии – Малая Азия, Месопотамия, Сирия. Средство – построенная немцами Багдадская железная дорога. Суть – экономическая и культурная экспансия. Одно из величайших нефтяных месторождений мира, богатейший экономический потенциал – шерсть, зерно, кожа, медь – это все «вещи, с которыми Турция сама не справится, но сможет справиться с нашей помощью»[517]. Закрепиться в Турции, помочь ей и тем самым себе – ближайшая задача германства. Так учил Рорбах.

Дальнейшая – проникновение в самом широком смысле этого слова во все заморские территории и государства, проникновение, которое не должно ограничиваться собственно колониальной экспансией. Это именно то проникновение, которое Рорбах называл «моральным завоеванием». Здесь примером становятся англичане, чьи культурные ценности интенсивно проникают в национальные культуры Турции, Индии, Африки, в результате чего «мир необычайно быстро становится английским», в то время как ему следовало бы становиться германским.

Колонии, писал Рорбах, – не только «объект величайшей важности», не только «увеличение идейных и материальных сил и жизнедеятельности нашего народа». Колонии – это сфера приложения идеалов германства. В этом состоит ключевая идея Рорбаха: «Для распространения своей национальной мысли в мире… невозможно обойтись только силой оружия и экономически подчиняющей властью капитала, необходимо одновременно культурное проникновение в желаемые сферы влияния». Так, например, в Турции, утверждал Рорбах, «немецкая мысль – не в смысле политического господства или материальной колонизации, но лишь как фактор всемирной культуры – имеет великое будущее, если мы своевременно постигнем суть нашей задачи!». В отличие от английского империализма, который стремится к административному контролю над Багдадским регионом, немецкие действия должны быть лишены соответствующих политико-территориальных притязаний. Нужно стремиться «взрастить на почве Турции немецкий язык, немецкую науку и великие позитивные ценности, которыми являются наша национальная культура, трудовая энергия и чувство долга». Немецкие школы, организация поездок турецких парламентариев, военных, журналистов, чиновников в Германию, поддержка промышленных связей – вот шаги к тому, чтобы «немецкий дух возглавил великий процесс национального обновления, который охватил этот восточный народ». Именно ему принадлежит будущее и политическое господство между Персидским заливом и Средиземным морем. Руководить этим будущим – долг Германии. Культурная политика, которая сможет добиться «такого рода немецко-турецкого сотрудничества, должна стать для нас целью национальных устремлений и национальной воли». Возглавить этот процесс должны немецкий капитал и немецкая интеллигенция, за