Женские судьбы Гражданской войны - Михаил Михайлович Сухоруков

период боевых действий он побывал практически на всех фронтах, совершив 36 рейсов. Команда охраны литерного поезда, которую называли «кожаной сотней» из-за особенностей формы одежды, не раз вступала в бой на самых опасных участках фронта. Однако в боях под Свияжском на линию обороны вышел весь личный состав поезда Троцкого, а также все военнослужащие канцелярии 5-й армии. В ожесточённом бою этот сборный отряд бойцов и командиров, при поддержке моряков Волжской флотилии, отстоял мост через Волгу, открывавший белогвардейцам прямой путь на Москву. Противник отступил, посчитав, что на фронт прибыли новые части Красной армии.

Жестокость ради дисциплины

В это время она всячески поддерживает все решения и действия Троцкого. Судьба с ним свела Ларису Рейснер в августе 1918 года на Восточном фронте под Свияжском в критический момент боя за железнодорожный мост через Волгу. Тогда, как гласила легенда, в качестве связной и разведчицы вместе с двумя матросами она прорвалась к отрезанному противником поезду наркомвоенмора. Восстановив связь с окружёнными, она, по сути, спасла положение. Тогда посчитали, что, скорее всего, именно этот факт и заставил Троцкого нарушить собственный приказ, согласно которому женщины на фронт не допускались. Возможно, у наркомвоенмора были и другие причины для повышения служебного статуса Ларисы Михайловны.

В ответ она демонстрировала свою полную лояльность и всемерную поддержку нового кумира. Её личные впечатления и чувства заполняли страницы военных очерков и писем с Восточного фронта. Она объясняла причины жестоких мер Троцкого по искоренению дезертирства и установлению твёрдой дисциплины в частях Красной армии, обретавшей боевой опыт и закалку в непрерывных боях с умелым и коварным противником.

Лариса всеми способами подчёркивала выдающуюся роль наркомвоенмора в военных действиях на Восточном фронте. Ради него она была готова на многое. Такая жертвенность ради близкого ей в данный момент мужчины была как раз в её духе. Так же было с Гумилевым. Это повторилось при встрече с мичманом Раскольниковым. Такое же случилось и с Троцким в их бурном романе в Свияжске в августе 1918 года. Однако, как считают некоторые историки, большая занятость Троцкого и стремление Ларисы к новым впечатлениям и ощущениям предопределили краткость их отношений. Но история ещё не один раз сведёт их на военных и жизненных дорогах.

В те дни тяжёлых испытаний, когда в боях рождалась Красная армия, Лариса Михайловна во всём оправдывала и поддерживала любые действия наркомвоенмора Троцкого. Восхваляла его в своих фронтовых публикациях и со свойственной ей эмоциональностью и известной долей преувеличения рассказывала о его боевых заслугах и организаторских талантах. Она была его идейным последователем и старалась находиться рядом со своим кумиром.

Это стремление было подмечено нашими современниками и отражено в экспозиции музея Гражданской войны, открытого в 2016 году в Свияжске. Гипсовая фигура Льва Давидовича, достаточно красочно и достоверно оформленная, расположена за письменным столом в интерьере его кабинета. При этом в комнате вполоборота у окна стоит гипсовая женская фигура, внешне поразительно напоминающая образ Ларисы Михайловны Рейснер. История вновь свела их вместе, пусть и в бутафорном музейном кабинете.

Видимо, размышляя о своей судьбе и выбранном жизненном пути, Лариса в те дни в одном из писем родителям написала: «И наша жизнь – как наша эпоха, как мы сами». Возможно, это прозвучало как оправдание того, что их дочь волею судеб оказалась очевидцем, а в ряде случаев и соучастницей тех кровавых дел в условиях Гражданской войны.

При этом следует отметить, что сам Троцкий был последователен в своих действиях по наведению железной дисциплины в войсках. В своем приказе № 18 от 11 августа 1918 года он предупреждал, что в случае самовольного отступления с передовой линии фронта «первым будет расстрелян комиссар части, вторым – командир. Мужественные, храбрые солдаты будут награждены по заслугам и поставлены на командные посты. Трусы, шкурники и предатели не уйдут от пули».

Кого и за что расстреляли в Свияжске?

Будучи участницей и очевидцем тех далёких событий, Лариса Рейснер в своём очерке «Свияжск» расстрел командира, комиссара и каждого десятого бойца из побежавшего с позиций 2-го Петроградского полка объясняла суровой военной необходимостью. Несмотря на волну критики действий Троцкого со стороны военно-политических работников и резкие выступления в партийной печати, она подтвердила политическую целесообразность и военную необходимость столь жестоких мер. Попробуем восстановить картину произошедших событий в конце августа 1918 года, основываясь на воспоминаниях участников и очевидцев.

Обстановка на фронте действительно сложилась критическая. Белогвардейские части захватили и разгромили станцию Ширханы. Уничтожили стоявший там эшелон со снарядами. Затем они двинулись на Свияжск. Им навстречу выдвинули красный бронепоезд «Свободная Россия». Однако его командир, ошибочно предположив, что поезд попал в окружение, запаниковал и примчался к начальству с докладом о положении дел. Оставшийся без командира бронепоезд был уничтожен противником. Цепочку военных неудач дополнил случай массового бегства бойцов и командиров 2-го Петроградского полка. По приказу наркомвоенмора были отданы под военно-полевой суд и приговорены к расстрелу 27 дезертиров, сбежавших на пароход в самый критический момент боя.

Такие же цифры осужденных на смертную казнь приведены и в очерке «Свияжск» Ларисы Рейснер. Однако по сведениям историка А. Б. Широкорада, перед расстрельной командой оказался 41 человек, которых казнили группами в три приёма. Среди них были комиссар Пантелеев и командир полка Гнеушев. Однако в своём приказе № 31 от 30 августа 1918 года Троцкий объявил о расстреле 20 военнослужащих из числа самовольно покинувших фронт солдат и командиров 5-й армии. Среди них в приказе также были упомянуты «трусливые лгуны, которые притворялись больными». Как видим, сведения о числе расстрелянных существенно разнятся. Не прояснила ситуацию и публикация воспоминаний самого Троцкого «Месяц в Свияжске». «Я назначил полевой трибунал, – писал бывший наркомвоенмор, – который приговорил к расстрелу командира, комиссара и известное число солдат». Как видим, в памяти Льва Давидовича этот массовый расстрел стал одним из множества безликих и безымянных эпизодов того военного времени. Точное число подвергнутых децимации до сих пор документально не установлено.

Кстати, если быть точным, пробыл Л. Д. Троцкий в Свияжске не месяц, а всего 25 дней. Надо отдать ему должное, сам он не раз рисковал своей жизнью.

Остаётся открытым вопрос, кого же конкретно подвергли жестокой процедуре децимации – расстрел каждого десятого из полка, побежавшего с поля боя. В статье «Троцкий в Свияжске», размещённой на интернет-портале «Циклопедия», указано, что в числе 41-го расстрелянного, помимо командира и комиссара полка, были все коммунисты 2-го Петроградского полка. В очерке Ларисы Рейснер «Свияжск» упоминается, что все расстрелянные были коммунистами. «Вся армия говорила о том, – писала она, – что коммунисты оказались трусами…»