Дельфийский Оракул - Уильям Брод

помощникам отдохнуть, а сам побежал к стоявшему поодаль фермерскому дому. Представившись, он спросил открывшую дверь женщину, не знает ли она что-нибудь об индейском кургане в этих местах. «Нет», — ответила она. Тогда он самым подробным образом описал то место, уточнив, что холм находится в излучине речушки. «А, — сказала она, — так туда мой муж когда-то выбрасывал всякий хлам».

После этого конфуза Хейл следовал простому правилу: живущие поблизости от места археологических работ люди знают о нем больше, чем самые опытные профессиональные археологи смогут разузнать при первоначальном осмотре, поэтому первое, что нужно делать, это опрашивать местных жителей.

Теперь он применил это правило в Дельфах.

Общительный по натуре человек, Хейл обошел весь город, от лавки к лавке, интересуясь, не слышал ли кто-нибудь о родниках или щелях в земле в округе, из которых пахло бы непривычным ароматом, и вообще каких-нибудь местах, где из земли идет газ. Ему хотелось установить, не сместили ли землетрясения каменные породы в основании храма, изменив направление выхода газа, который одурманивал Оракула, как предположил Плутарх.

К вечеру ему крупно повезло. Он зашел в лавчонку, что-то вроде лавки древностей, битком набитую козьими колокольчиками, иконами, кожаными вещами, старыми шпорами, там стоял пресс для выжимки оливкового масла, висели пестрые коврики, валялись подковы, на столе высились россыпи монет, горки часов, в углу стояли деревянные грабли и лопаты и, совершенно необъяснимо, изящные вафельницы для выпечки церковных облаток. В задней части лавки сидели двое мужчин. Да, есть такое место, сразу за последними домами города, от храма не близко, такая щель в скале, сказали они. Ее называют «ветряной дырой», анемо трипа. Мы там играли еще мальчишками.

Заинтригованный, Хейл пошел по главной улице города, заглядывая во все бары и спрашивая, знает ли кто-нибудь про «ветряную дыру».

— Точно, — отозвался один человек. — Я помню, когда я был маленьким, из нее иногда пахло серой и зимой над ней был виден пар.

Хейл не мог произнести ни слова, в голове возникли картины дурманящих паров. Он знал, что многие углеводороды, вроде угля и нефти, имеют в своем составе серу, и сразу подумал, что и битум тоже может содержать серу и издавать такой запах.

— Поищите дверку, — посоветовал кто-то. — Теперь дыру закрыли железной дверкой.

— Зачем? — удивился Хейл.

— А чтобы никто не свалился.

Хейл никогда не принимал всерьез рассказы о том, что треножник Оракула стоял над щелью в качестве меры безопасности. Теперь он подумал, что это могло быть правдой.

Темнело. Ночь была холодной, на небе ни звездочки. Но, разогретый вином и растущим возбуждением, Хейл перебрался в другой, единственный еще не закрывшийся бар. Там он разговорился с молодой парой, которая ничего не знала о «ветряной дыре», но с энтузиазмом вызвалась принять участие в поиске. Муж с женой уселись на свой мотоцикл, Хейл потрусил за ним пешком. Место отыскалось без особого труда. Оно находилось за городом, у дороги к Коринфскому заливу, и представляло собой известняковую скалу. Женщина направила фонарь мотоцикла на дверку, чтобы спутники могли посмотреть, что там за ней.

Это была миниатюрная пещерка, узкая щель, размером приблизительно метр, она несколько расширялась, прежде чем исчезнуть в тартарары. Никакого запаха не было, никакого движения воздуха. Трудно было даже представить, что кто-нибудь, пусть даже маленький ребенок, мог туда свалиться. Видны были несколько сталактитов и слои натеков, которые наросли на внутренней поверхности щели.

Хейл, совершенно счастливый, направился домой. То, что он нашел, великим открытием не назовешь, но оно подтверждало битуминозные выходы в районе и, возможно, указывало на то, куда за столетия переместился выход газов. Дело в том, что в тот момент уже не было никаких очевидных следов утечки углеводородов. Но, не исключено, она существовала в прошлом. Это было еще одним ключом к разгадке тайны, в которой им с де Буром предстояло разобраться.

Небо угрожающе хмурилось, дул ледяной ветер. Женщина в «Куросе» сказала, что вот-вот повалит снег и, может быть, очень сильный. Несмотря на такой прогноз погоды, они все-таки решили поехать через Парнас к береговой равнине, к знаменитым Фермопилам, где греки остановили персидское войско и где де Бур много раз наблюдал, как разбросанные тут и там ключи, пузырясь, выделяют на поверхность газ. Он хотел показать их Хейлу, потому что был уверен, что тот поймет, как из глубин земли вырывается газ.

Ключи Фермопил, буквально в переводе с греческого «горячие ворота», находились по линии очень активных разломов. Де Бур уже бывал раньше у этих дышащих паром водоемов, когда наносил на карту расщелины во время работы над проектом реактора на Эвиа, гористом острове у восточных берегов Греции. К одному такому ключу в свое время приходили рабочие с семьями, здесь они отдыхали, разогревая свои натруженные мышцы в горячих водах источника. Де Бур и сам хотел окунуться в большой яме, где поднималась наверх горячая вода, несмотря на то что шел снег. По прошлому опыту он знал, что пузыри, поднимающиеся со дна, не токсичны, даже наоборот, содержат углекислый газ, вроде того, который шипит в содовой или сельтерской воде. Никаких признаков битума или экзотических углеводородов не присутствовало. И все-таки Фермопилы расположены всего в тридцати с небольшим километрах от Дельф, где кипело и булькало в святилище бога Аполлона.

Когда они вышли из гостиницы, пошел снег, на подъезде к холмистой местности у самого Парнаса их застигла метель. Не прошло много времени, как разразился настоящий буран, снег бил в стекло, видимость снизилась чуть ли не до нуля. Увидев у края дороги застрявший в снегу снегоочиститель, они повернули назад и решили переждать в маленьком городке у подножия Парнаса. Ехать дальше было опасно, во всяком случае, говорили, что перевалы впереди закрыты.

В маленьком городке было несколько гостиниц, но все оказались закрыты. Помыкавшись но улицам, они все-таки отыскали маленькую гостиничку, хозяин которой согласился пустить их и даже развел огонь в камине. Они обогрелись и снова разговорились, теперь менее официально. Это получилось как-то само собой. Хейл сообщил, что происходит из семьи потомственных врачей и педагогов, проповедников и мелких бизнесменов. Мало-помалу де Бур рассказал о своем детстве на Яве, пребывании в концентрационном лагере и о том, как случай привел его в геологию. В какой-то момент он откинул со лба волосы и показал шрам, оставленный японской пулей, когда он бежал из японского лагеря в отсветах горящего огня. Шрам отливал багровым цветом.

Хейл ничего об этом не знал. Он проникся невероятным уважением к де Буру и еще больше привязался к их дельфийскому