Сталинград. Как состоялся триумф Красной Армии - Майкл К. Джонс

в подвалах универмага, однако немцы быстро предприняли ответные меры. «Гитлеровцы окружили универмаг и захватили КП первого батальона, – рассказывает Драган. – Федосеев был убит, и с этого момента я принял командование. Нас оставалось около ста человек: рота минометчиков под командованием Бодунова, рота пулеметчиков под командованием Диленко, замполит Стерлев и я. Фашисты окружили нас в «гвоздильном заводе» и оттесняли к Волге».

Прорвавшись, бойцы сделали последнюю, отчаянную попытку удержаться в разрушенном доме на волжской набережной. Они были отрезаны от остальной армии, поскольку немцы в этом секторе уже достигли реки.

«Лишь около сорока из нас добрались до берега Волги, – вспоминает Драган. – Бодунов был убит. Мы заняли дом, который стал нашим последним опорным пунктом. Мы обороняли этот дом на Краснопитерской улице пять дней и ночей. Немцы постоянно атаковали, и в конце нас осталось всего двенадцать».

В своем диалоге с Чуйковым Драган описывал последние часы их героического сопротивления, по праву ставшего знаменитым: «И мы решаем вывесить над нашим домом красный флаг – пусть фашисты не думают, что мы прекратили борьбу! Но у нас не было красного материала. Как быть? Поняв наш замысел, один из тяжело раненных товарищей снял с себя окровавленное белье и, обтерев им кровоточащие раны, передал мне».

Защитникам крайне не хватало боеприпасов. Драган рассказывал Чуйкову: «Следующую атаку мы вновь отбивали камнями, изредка стреляли и бросали последние гранаты». Немцы решили, что у русских кончились боеприпасы, стали выходить из-за укрытий в полный рост и начали двигаться вдоль улицы. «Тогда я заложил последнюю ленту в станковый пулемет у полуподвального окна и всадил все двести пятьдесят патронов в орущую грязно-серую фашистскую толпу. Я был ранен в руку, но пулемет не бросил. Груды трупов устлали землю. Оставшиеся в живых гитлеровцы в панике бросились к своим укрытиям».

Однако вернулась бронетехника врага. «И снова послышался зловещий шум танковых моторов. Вскоре из-за угла соседнего квартала стали выползать приземистые немецкие танки. Было ясно, что участь наша решена. Гвардейцы стали прощаться друг с другом. Мой связной финским ножом на кирпичной стене написал: «Здесь сражались за Родину и погибли гвардейцы Родимцева».

После победы свидетельство Драгана обрело невероятное символическое значение. Вместе со своими бойцами он держал оборону до того, как немцы уничтожили занимаемое ими здание плотным танковым огнем. Но шесть бойцов, заживо похороненных под обломками, сумели выбраться наружу. Рассказывая обо всем этом, Чуйков отдавал дань мужеству своих войск: «Действуя самостоятельно, в изолированных гарнизонах, небольшими группами, они сражались за каждый дом, сражались до последней возможности, нанося огромные потери врагу». Но в свое время история этого героического сопротивления была неизвестна остальным бойцам. Хотя именно она могла стать примером для них.

Драган признавался Щилаеву: «Только шестеро из нас, все раненые, выжили из большого усиленного батальона. Во время нашего отчаянного сопротивления мы оставались совершенно одни».

До остальной армии дошло только донесение Колеганова. При этом его полный текст, внесенный в журнал боев 13-й гвардейской дивизии, был отредактирован в коммунистическом ключе. Все бранные слова, такие как «чертовы фрицы», были убраны политическими цензорами. Фраза «Наши солдаты занимают последний рубеж обороны ради победы наших людей» была трансформирована и звучала: «Гвардейцы не пожалеют жизни за полную победу Советской власти».

Ветеран Анатолий Козлов иронично отмечает: «Чтобы восстановить неприкрашенный, подлинный язык Сталинграда, мы должны отбросить коммунистическую риторику и вставить на ее место много ругательств». При этом самым несправедливым было то, что Самчук или его редакторы убрали финальные, гордые слова Колеганова, обращенные к остальной армии, – последнее послание этого удивительно мужественного солдата, которое он хотел передать своим товарищам. Возможно, спонтанная сила написанного не укладывалась в марксистские догмы. Слова, выделенные в донесении заглавными буквами, были мужественны и просты: «ДАВАЙТЕ БУДЕМ ГЕРОЯМИ, ЗАЩИЩАЯ СТАЛИНГРАД!»

Штурм Мамаева кургана

Самой значительной среди действий Красной Армии в середине сентября стала агрессивная контратака, направленная на то, чтобы отбить Мамаев курган. В преддверии столкновения все преимущества были за немцами. Русские предприняли штурм в дневное время, начав атаку от склонов холма и продвигаясь вверх к хорошо укрепленным позициям врага под сильнейшим огнем немецкой артиллерии и бомбардировками с воздуха. Атака не могла быть успешной.

И тем не менее она удалась. Невероятно, но красный флаг взмыл над водонапорными башнями на вершине кургана. Послание сомневающимся бойцам было однозначным: мы здесь, чтобы остаться. Чуйков говорил: «Мы решили, что удержим Мамаев курган, что бы ни случилось».

Иван Щилаев был наводчиком артиллерии и видел весь ход штурма в свой бинокль. «О том, как мы отбили Мамаев курган, обычно рассказывают неверно, – утверждает он. – К сожалению, Чуйков сделал ошибку в своих мемуарах, перепутав полки 13-й гвардейской дивизии, и его ошибка повторялась последующими историками битвы.

Вспоминая ночь 15 сентября, командующий 62-й армией писал: «В эту ночь всех нас тревожила судьба Мамаева кургана… Я приказал во что бы то ни стало переправить ночью оставшиеся на той стороне Волги подразделения 42-го полка И. П. Елина и вывести его к Мамаеву кургану, чтобы он мог с рассветом занять там оборону и удерживать вершину кургана любой ценой».

Затем он добавляет: «С утра 16 сентября 42-й полк Елина отбил Мамаев курган… Начались встречные бои и встречные атаки, вернее, смертельные схватки, которые продолжались на Мамаевом кургане до конца января 1943 года».

Щилаев дает свои пояснения к ситуации: «Передовые батальоны 42-го полка пересекли реку во второй половине дня 14 сентября, остальные силы подтянулись той же ночью вместе с 34-м полком. Их задачей было усилить линию обороны в центральной части города и остановить немцев на пути к Волге. И именно разведывательный батальон 42-го полка на короткое время отбил железнодорожный вокзал ночью 14 сентября. А полком, который пересек Волгу на сутки позднее, ночью 15 сентября, был мой 39-й. Как раз таки он и занял позиции вблизи Мамаева кургана, готовый начать атаку на следующее утро».

Ранним утром Чуйков встретился с полком и объяснил важность своего пугающего приказа. Щилаев вспоминает: «Разговаривая с нашим командиром полка, он отбросил формальности и говорил откровенно. Чуйков не питал иллюзий, понимая, сколь сложную задачу он ставит, и пообещал обеспечить поддержку, какая только будет в его силах. В том числе мы должны были быть усилены танковой бригадой и пехотным полком 112-й дивизии. Затем он прошелся вокруг, разговаривая просто и решительно с группами наших солдат. Я слышал обрывки его разговоров: «Мы должны отбить Мамаев курган – все зависит от этого», «Пусть враг заплатит за ваши жизни дорогую цену!»

С течением времени Чуйков стал