Сталинград. Как состоялся триумф Красной Армии - Майкл К. Джонс

«Штрафные роты не были регулярной частью нашей армии, – рассказывает Мережко. – Вместо этого они были закреплены под личным командованием Чуйкова».

Георгий Золотовцев описывает, для чего они использовались: «Была одна рота, 110-я, подчинявшаяся напрямую Чуйкову. Существуют версии, будто она участвовала в штурме кургана 16 сентября, но это не так. Она была направлена туда в более поздних числах сентября и вошла в линию обороны бок о бок с 284-й дивизией Батюка».

Золотовцев рассказывает впечатляющую историю о солдате, который в течение краткого времени был штрафником: «В нашей дивизии был солдат, которого мы все очень любили. Его звали Василием Прогнимаком. Однажды Прогнимак был направлен на дальний берег Волги за продовольствием и боеприпасами. Обычно мы получали похлебку из пшена на завтрак, обед и ужин. Но неожиданно мы смогли полакомиться восхитительным рагу из ягненка. Это было чем-то невероятным! Мы вскоре узнали, что Прогнимак «реквизировал» машину, подъехал к колхозу и прихватил там нескольких овец. Но кража была серьезным преступлением, и кто-то доложил на него. В результате его послали в штрафную часть. Мы думали, что это конец: оттуда никто не возвращался живым. Но не прошло и недели, как он снова был с нами. Он храбро сражался в одной из атак, и Чуйков помиловал его. Вмешательство Чуйкова оказало на нас огромное влияние: мы почувствовали, что наш командующий действительно видит проявления смелости и вознаграждает за них».

Чуйков добивался железной дисциплины, и те, кто оставлял позиции, карались расстрелом. Но он также культивировал дух единства в своей армии. Он инстинктивно понял вечную военную истину, хорошо выраженную римским автором Вегетиусом: «Страх и наказания хорошо исправляют солдат в лагере, в походе на них лучше влияют надежда и награды». Приказ «Ни шагу назад!» определил поведение русских в Сталинграде, но он не мог поднять боевой дух армии. Здесь принуждения было недостаточно.

«В Сталинграде нас не заставляли совершать подвиги, – подчеркивает Мережко. – Нас не подталкивали к ним комиссары или замполиты. Просто через некоторое время наши бойцы сами стали гордиться тем, что они состоят в 62-й армии, и смелость стала нашим девизом». Чуйков удовлетворенно говорил Василию Гроссману: «На других участках фронта боятся, что бойцов охватит малодушие, а здесь, в Сталинграде, заразительной оказалась отвага».

День смерти

22 сентября 1942 года 13-я дивизия вступила в бой, исход которого определял ее жизнь или смерть. Немцы планировали осуществить крупный прорыв к Волге, окружить защитников центрального Сталинграда и уничтожить их на берегах реки. Это было решительным наступлением на 62-ю армию, которое было очень близко к успеху. И только отважное сопротивление 13-й гвардейской дивизии, отступившей, но удержавшейся на расстоянии двухсот метров от реки, предотвратило катастрофу. Их героическое сопротивление вселило уверенность в остальную армию, что врагу можно успешно противостоять даже у самых берегов Волги.

Немцы неуклонно продвигались через центр города. «16 сентября мне поручили рисовать карты боевой ситуации каждые два дня, – рассказывает картограф 13-й дивизии Георгий Золотовцев. – Но продвижение немцев было столь ошеломляющим, что мне приходилось перерисовывать карту сначала каждый день и, в конце концов, к 20 сентября каждые шесть часов». Герберт Селле вспоминал, что 6-я армия в тот период была готова к широкомасштабному прорыву: «14 сентября две наши дивизии на километровом отрезке фронта прорвались через город к Волге. Для продолжения атаки были подготовлены дополнительные силы, в том числе три дивизии 4-й танковой армии, которая к этому моменту находилась под командованием Паулюса».

Положение дел в Сталинграде в целом в это время было унылым. Наступательная операция, начатая русскими войсками 19 сентября на севере города, не смогла облегчить положение защитников города или помешать противнику вводить все новые и новые войска, чтобы уничтожить 62-ю армию. Чуйков ясно видел опасность. 14 сентября немцы развернули лишь небольшую часть своих войск: «Паулюс нуждался в передышке для переформирования своих боевых порядков и развертывания основных сил. Для того чтобы ввести пополнения и организовать совместные операции пехоты и танков, артиллерии и авиации, врагу требовалось около пяти-семи дней».

Чуйков предсказывал, что немцы будут готовы начать крупное наступление на его армию 22 сентября. Защитники Сталинграда полагались на контратаку остальных армий по фронту в центр немецкого наступления. «Это могло бы переломить ситуацию в нашу пользу, – говорил Чуйков. – Но этого не случилось». Он остро критикует дальнейшие действия командования фронта: «Наша контратака была предпринята вдоль всего фронта – фронтальная атака на пятнадцатикилометровом участке, а не по слабым точкам врага. Вместо того чтобы ударить по флангам и сзади, удар был направлен в голову мощного боевого тарана, состоявшего из четырех армейских корпусов. Также невозможно понять, почему эти и последующие контратаки предпринимались в дневное время, когда мы не могли нейтрализовать или компенсировать превосходство врага в воздухе, а не ночью, когда Люфтваффе не могли действовать сколь-либо сильно».

Герберт Селле из 6-й армии раскрывает перед нами немецкий взгляд на события: «Русские предпринимали многочисленные атаки по созданному нами «коридору», поскольку было ясно, что прорыв или даже глубокое продвижение на этом участке заставит наши войска оставить территорию, находившуюся южнее. Такое перемещение войск могло оказать серьезное, если не решающее влияние на судьбу Сталинграда. Тем не менее все атаки, направленные на «коридор», потерпели неудачу. Русские задействовали множество пехоты и сотни танков, но всего этого было недостаточно, чтобы преодолеть наш профессионализм. Совместная операция наших наземных войск и авиации сыграла решающую роль».

Было неудивительно, что атака русских захлебнулась из-за мощи немецкой авиации. Это вскоре стало ясно и осажденной 62-й армии. Чуйков писал: «В 12 часов поднялись в атаку наши части. Их атаку поддержали артиллерия фронтовой артиллерийской группы и авиация. Отсутствие самолетов противника облегчило нам задачу. Правда, авиация уже не играла тогда решающей роли в уличных боях. Но к 17 часам над Сталинградом появились немецкие самолеты. Уже по одному этому мы определили, что наши атаки на северном фланге противника опять захлебнулись».

Довольно необычно, что советский генерал в коммунистическую эпоху столь откровенно писал о военных неудачах советских войск. Но в подтексте изложенного явно угадывается досада Чуйкова. 62-я армия надеялась, вопреки всему, на поддержку остальных сил фронта. Но после происшедшего стало ясно, что всю мощь немецкого наступления армии Чуйкова придется принять на себя. Чувство изолированности от остальных частей Красной Армии усиливалось с ростом интенсивности немецких бомбардировок Волги. Немецкая артиллерия начала вести огонь по центральной паромной переправе в ночное