Сталинград. Как состоялся триумф Красной Армии - Майкл К. Джонс

листок в нагрудный карман, но даже не взглянул на него, я ведь был коммунистом. Однако в Сталинграде происходило что-то необъяснимое. Впервые я ощутил это, когда мы взяли Мамаев курган, а затем гораздо сильнее, когда мы выстояли 22 сентября. Все наши солдаты говорили о том, что случилось нечто значительное, что-то такое, что было выше нашего понимания. Мы знали, что снова открылись церкви и что снова вспомнили об исконных героях нашей земли. Я был атеистом, но оставаться им в Сталинграде оказалось невозможным. Я не могу объяснить, каким чудом я остался жив или как наша армия смогла продолжать борьбу. Немцы должны были уничтожить нас всех в тот день. Само собой получилось, что я достал из кармана листок с молитвой, развернул его и поблагодарил Бога».

Немецкая ночная атака

Немцы не предпринимали новых масштабных атак против 13-й гвардейской дивизии. Вместо этого они усилили свои опорные пункты вдоль речной набережной и продолжали вести огонь по центральной переправе. Основной напор их сил теперь был направлен севернее, на Промышленный район Сталинграда. Родимцев выиграл передышку, хотя она и досталась ему дорогой ценой.

За несколько следующих дней благодаря самоотверженной работе армейских инженеров была сооружена другая паромная переправа, 62-я, которая располагалась севернее. 284-я дивизия Батюка была наконец переброшена в Сталинград и дислоцирована на правом фланге 13-й гвардейской дивизии.

1 октября немцы сделали последнюю попытку столкнуть в Волгу бойцов Родимцева. Они предприняли ночную атаку. До этого ночные бои были исключительной прерогативой русских, а немцы предпочитали сражаться при дневном свете при значительной поддержке авиации. Однако на этот раз гитлеровцы надеялись застать противника врасплох и направили в атаку два специальных моторизированных батальона и один из своих лучших пехотных полков. Они действовали методично, нанося удары по наиболее уязвимому месту защитников города – в стык 34-го полка и недавно прибывшей 284-й дивизии Батюка, и при этом отвлекали русских диверсионными атаками южнее, где находился 39-й полк. Расчет немцев на неожиданность сработал. Немцы прорвались через овраг Крутой и достигли Волги.

Ситуация снова стала угрожающей, но русских не охватила паника. Наоборот, они ударили по врагу с невероятной силой. Родимцев лично организовал контратаку, направив две боевые группы остановить продвижение врага.

Полковой офицер связи Николаев, чтобы уничтожить подступавших к нему немцев, вызвал огонь артиллерии на себя. Это принесло страшные потери наступавшему врагу. Дождь минометных снарядов неожиданно обрушился на немцев. Затем в бой включились две группы, направленные Родимцевым, навязав противнику жестокий рукопашный бой.

Сопротивление русских в этой части города оказалось непреодолимым. Журнал боев 13-й гвардейской дивизии с гордостью сообщает, что об их действиях в бою написал корреспондент газеты «Красная Звезда». Советская пресса осознала исключительность происходящего. На следующий день в газете был опубликован обзор сентябрьских боев. Несмотря на коммунистическую риторику, в нем правдиво рассказывалось о битве: «Каждый день гвардейцы дают отпор бессчетным атакам немецкой пехоты и танков, поддерживаемым артиллерией и авиацией. Они обороняют позиции до последнего бойца. Они осознают сердцем и умом, что отступать больше некуда. Они не отдадут своей земли врагу, встав на его пути непреодолимой стеной. Стальная решимость и способность к контратакам под сильнейшим напором врага стали отличительной чертой солдат дивизии генерала Родимцева».

Мережко соглашается: «13-я гвардейская дивизия Родимцева сыграла решающую роль в нашей обороне в сентябре 1942-го. О ней всегда вспоминаешь, когда говоришь о боях за железнодорожный вокзал и другие здания в центральном Сталинграде. Даже ее штурм Мамаева кургана был гораздо менее значимым. Однако величайшим триумфом дивизии были бои 22 сентября. В ситуации, когда гвардейцы были отброшены назад так, что им оставалось всего около двухсот метров до Волги и все казалось потерянным, они все-таки сумели выстоять. Это произвело сильнейшее впечатление на остальную армию».

Немецкая военная машина безжалостно продвигалась по русской земле. Но 22 сентября, в День смерти, гитлеровцы упустили свой шанс. Центральная переправа была выведена из строя, а новая еще не была сооружена. Русские оказались в крайне уязвимом положении. Другой командующий, нежели Паулюс, бросил бы все силы на то, чтобы их добить. Но этого не случилось.

Позиции Красной Армии после этого оставались столь же шаткими, и немцы могли по-прежнему верить, что падение города неизбежно. Но психологическое соотношение сил начало резко меняться. Еще летом в степи русские солдаты боялись, что никакой героизм не сможет остановить мощное немецкое продвижение. Но в сентябре 1942-го Чуйков и Родимцев развили из героизма отдельных бойцов невероятную волю выстоять под напором врага, которая охватила всю армию. Превосходящая организация немецких войск и огромное количество танков тем не менее не позволили им утопить Красную Армию в Волге. Ее солдаты остановились на своих рубежах и бросили вызов врагу. Дух этого вызова все сильнее укоренялся в русской армии.

Позднее, когда Чуйков писал о битве, он послал экземпляр своей книги Родимцеву с теплыми словами признательности: «Если бы не ты и твоя гвардейская дивизия, я боюсь думать, что было бы с нами в сентябре 1942 года». Вместе эти двое военачальников создали стиль руководства, вдохновлявший бойцов на подвиги, что было необходимо, чтобы удержаться под столь мощным напором врага. На похоронах Родимцева в 1977-м Чуйков сказал: «Его смелость была поразительной и обладала невероятным влиянием на солдат. Он дал мощнейшую мотивацию своим бойцам. Это было жизненно важным для нас в Сталинграде».

Родимцев был неподдельно героическим лидером, и остальные дивизионные командиры, подстегиваемые его примером, пытались действовать так же, как он.

Глава шестая. Дом Павлова

После драматического дня боев 22 сентября 1942 года бойцы 13-й гвардейской дивизии почувствовали, что они должны и сумеют до последнего противостоять врагу. Однако на полях сражений порою случается, что порыв, охвативший элитные формирования, не передается остальной армии. И тем не менее за несколько последующих недель вся русская армия обнаружила в себе такую же силу духа. Чуйков и Родимцев старались всячески стимулировать эти новые настроения, охватывавшие армию, они способствовали тому, чтобы источником мужества для солдат служил героизм их товарищей. Одним из подобных примеров, который произвел глубокое впечатление на всю 62-ю армию, стала отважная оборона твердыни, известной как Дом Павлова.

Начальник штаба армии Крылов так писал об этом доме: «Он стал как бы Сталинградом в Сталинграде, сделался той частицей нашей обороны, где, может быть, особенно отчетливо проявлялись черты, присущие ей в целом. И значение этого опорного пункта не исчерпывалось связанными с ним тактическими выгодами. Скольких бойцов воодушевлял сам тот факт, что обыкновенный жилой дом превращен