Хладная рать - Анастасия Командор

Тебе не кажется, что мы явились сюда не в лучшее время? Мне нравится Мера, но нужно быть глупцом, чтобы не заметить, в каком шатком она сейчас положении. Из того, что я успела за пару дней узнать от местных, следует, что ее не слишком-то любят. И раз начались попытки убить ее — дело совсем плохо.

— Видно, наше появление для некоторых стало последней каплей, — лениво заметил Акке.

— Вряд ли бояре успокоятся, пока не добьются своего. Какие ж они скользкие, ну прям под стать Далибору! Теперь я совсем не удивляюсь, почему мы до сих пор воюем. — Кельда скривилась в презрительной гримасе. — Ну так вот. Раз даже собственный народ не поддерживает Меру, боюсь, что нам нечего больше здесь делать. И так ясно, что союзу не бывать, и она ничем не сможет помочь нашему плану. Предлагаю убраться, пока нас не втянули в борьбу за власть, а то так и помереть недолго.

— Нет, — твердо отрезал он, одарив девушку хмурым взглядом. Внутри всколыхнулось неожиданное возмущение из-за ее слов. — Владыка показал мне этот город и Меру. Если он прислал нас сюда — значит, на то были причины. И пока мы не получим нового знака, пока не поймём, чего хочет от нас Владыка, останемся здесь.

— Никто не знает, чего он хочет, — веско возразила Кельда, и, разумеется, была права, но Ингвар соглашаться с ней не желал. Спокойным примирительным тоном продолжал:

— Мы здесь всего два дня, а ты уже готова плюнуть на надежду прийти к миру, потому что нас не встретили с распростёртыми объятиями? Никто не говорил, что будет просто. К нам повсюду будут относиться с одинаковым недоверием и опаской. С ненавистью. Но это не значит, что мы имеем право повернуть назад.

— А я не про нас толкую, сама знала, что встречу здесь. А про то, что бессмысленно заключать союз с княгиней, которая завтра может лишиться титула, если не жизни.

— Ты этого не знаешь. Все может измениться в любой момент, и мы увидим ту возможность, к которой вел нас Сернебок.

— Он не помогает тем, кто не помогает себе сам. А мы… Я даже не знаю, что мы вообще делаем!

— Кельда. Давно ты должна была смириться, что за всю жизнь можно так и не узнать, что мы делаем и для чего. Мы просто следуем воле Владыки Змей. Сейчас он хочет, чтобы мы были здесь.

— Он хочет, или ты? Признай уже. Это очевидно.

Ингвар замер. Ее слова были словно ушат ледяной воды. Неприятные, но отрезвляющие. Он столько лет жил лишь по заветам Змеиного Владыки, во всем следовал его воле, что перестал отличать ее от своей. Да и были ли у него когда-нибудь собственные желания? Сколько себя помнил, он желал только служить богу, потому что таков долг каждого ормарра. Таков долг избранного. Нести людям слово Владыки и первым исполнять его. После стольких лет могли ли остаться у него свои желания, или все они были продиктованы богом и созвучны его желаниям? Ингвар не знал, но по-прежнему твердо верил, что сейчас его место здесь. Однако это совсем не означало, что путь, предназначенный ему, он должен пройти вместе с друзьями.

— Хотите уйти — уходите.

— Нет, дружище, — спокойно проговорил Акке. — Просто не дай своим желаниям запороть миссию, возложенную на тебя главами общин.

Но что, если и правда Ингвар подстраивает собственные желания под ниспосланные владыкой знаки? Пытается отыскать смысл там, где его нет? В душе впервые за долгие годы зародились сомнения.

— Ладно, — тяжело проговорил он наконец. — Я приму вещий отвар и попрошу Сернебока послать мне новый знак.

Нельзя ставить свои интересы превыше интересов бога. И если они вдруг разошлись, он обязан был это выяснить.

Глава 25. Плохие вести

Прежде чем позвать гридь и холопов, Мера дождалась рассвета. Ночью колдовская сила возрастала, а днём, наоборот, почти не проявлялась. И если могли в ней заподозрить колдунью, то только в самое темное время — перед рассветом, когда тень ее раздваивалась, а в глазах можно было увидеть перевернутое отражение. И именно в эти моменты наивысшей силы колдунья была уязвима больше всего.

Мера сидела на крыльце, закутавшись в меховую накидку, вдыхала морозный воздух с мелкими снежинками и осторожно потирала саднящие раны. Чужая кровь позволила порезам затянуться, но на коже остались розовые свежие шрамы с корочками засохшей сукровицы. Они постоянно ныли, а стоило девушке начать двигаться, по телу расходились вспышки боли. Больших усилий Мере стоило не морщиться при каждом шаге и не держаться постоянно за живот. Вдыхать приходилось понемногу и неглубоко, ведь это тоже приносило боль.

Ночь и колдовская сила словно поддерживали тело Меры, притупляли ощущения, и даже нож в ее кишках не показался настолько болезненным, как можно было предположить. Однако с наступлением рассвета пришла и слабость. Нечисть уже не могла влиять на живую, делить с ней свою невосприимчивость к ранам. Но Мера надеялась, что ещё немного крови поможет ей восстановиться полностью.

Княгиня внутренне усмехнулась самой себе. Всего седмицу назад она и мыслить не желала о том, что придется причинить кому-то вред ради собственной прихоти, а теперь так легко готова пить кровь, чтобы почувствовать себя хоть немного лучше. Правду говорят: стоит единожды ощутить власть, уже никогда не сможешь от нее отказаться.

Пока гриди осматривали тело в покоях, а холопы бегали с поручениями по двору и носили воду для предстоящей уборки, Мера пыталась понять, как поступить. Отсутствующим взглядом она следила, как ярко-золотой диск лениво расцвечивает край небосвода малиновым и рыжим, как густая синева постепенно тускнеет и меркнут звезды. Как едва заметно движутся по небу рваные облака, образуя причудливые фигуры, в которых испокон веков люди пытались распознать ниспосланные богами знаки или проблески будущего. Но ничего в них не было на самом деле. Уж Мера теперь точно знала. Если бы боги хотели что-то сказать — сказали бы это прямо.

— Княгиня! — окликнул ее грубый и хриплый после сна голос Булата.

Тот жил неподалеку и первым среди старшей дружины явился в княжьи хоромы, услышав вести. Он шел через двор в компании сына. Оба выглядели мрачными и обеспокоенными, но во взгляде Ратмира крылось ещё и волнение.

— Гридь рассказала о том, что произошло. Ты не ранена?

— Пара царапин, — пустым голосом отозвалась Мера, внимательно следя за его реакцией. — Не о чем волноваться.

Но витязь либо не знал ни о чем, либо хорошо умел скрывать чувства. Ни в