Хладная рать - Анастасия Командор

я должен сказать, что по-прежнему считаю, что ты занимаешь особое место в планах Владыки. Но мои люди стали сомневаться в этом — из-за того, что происходит сейчас. Поэтому я собираюсь просить Владыку послать мне новый знак. Он подтвердит мою уверенность или укажет другой путь. Если он скажет уйти, я уйду. Однако одно я могу пообещать тебе: я помогу в предстоящем сражении. Не хочу оставлять тебя в опасности.

Княгиня с печалью вздохнула. Следовало поблагодарить его, ведь Ингвар был одним из тех немногих, что не отвернулись от нее, не пытались убить или свергнуть, и ничего не требовали. Судьба сложилась так, что едва знакомому чужаку, врагу ее народа она могла доверять больше, чем любому из своих людей. Но нужные слова застряли в горле. Порой тяжелее всего произнести то, что действительно важно.

— Все рушится, Ингвар, — тихо протянула она. — Даже если после всего этого мне удастся сохранить жизнь, вряд ли я сохраню ещё и титул. Твои друзья правы.

— Нет смысла беспокоиться о том, что не зависит от тебя. Просто сделаем, что в наших силах. Будущее изменчиво. Никогда не угадаешь, как повернется судьба.

— Ты прав. Сделаем все возможное. — Мера остановилась неподалеку от покатого валуна, наполовину утопленного в земле. — Вот, мы пришли.

Ингвар провел рукой по камню, смахнул напа́давшие сверху листья и хвою. Вновь обернулся к Мере.

— Спасибо. Но прежде чем начать, я хотел бы убедиться, что тебе ничего не угрожает. Видение нельзя прервать.

— Сомневаешься во мне?

— Нет.

— Раз так, давай разведем костер. Я справлюсь с нечистью, а потом посторожу тебя.

Ингвар еле заметно улыбнулся. Странно это было: улыбка, даже такая слабая, совсем не вязалась с его мрачным, настораживающим обликом. Исполосованные шрамами рун щеки, крючковатый нос с горбинкой и синие как небо глаза, глядящие, кажется, в самую душу, — все это словно принадлежало одному человеку, повидавшему многое черствому, угрюмому воину. А улыбка — совсем другому, тому, кто ещё не потерял интерес к жизни и не утратил способности чувствовать.

Мера, пока он не видел ее в темноте, тоже улыбнулась.

Вместе они собрали валежник, и скоро трепещущее пламя пробилось сквозь темноту, отогнало ее за спины сидящих рядом людей. Затанцевали тени на ближайших деревьях, на бурой лесной подстилке, слегка побеленной снегом, и на низко свисающих ветках, что тянулись к земле, словно уставшие от молитв руки.

Мера положила рожон в костер, чтобы металл раскалился и стал опасен для нечисти. С рогатиной ходили на медведей, а значит, и лешему она доставит неудобство. Но княгиня надеялась, что использовать ее не придется: долго держать на весу она ее не могла. Древко рогатины — искепище — было тяжёлым и толстым, в рост девушки, ещё и широкий обоюдоострый наконечник — рожон — прибавлял к длине примерно локоть. Зато, если леший так и не захочет подчиниться, она сможет дотянуться рогатиной до его груди и навсегда покончить с непокорной нечистью.

Из седельных сумок Ингвар достал два небольших бурдюка. Один — с кровью — передал Мере, другой — с вещим отваром — отложил для себя.

После того ночного разговора, когда Ингвар уверял Меру, что не считает ни одну из особенностей ее силы отталкивающей, она уже не так опасалась его присутствия. Конечно, грызть глотку в чьем бы то ни было присутствии она не решилась бы, но бурдюк с куриной кровью осушила не таясь.

Сила тут же растеклась по телу волной приятного тепла. Ушла усталость после бессонной ночи, а на смену ей пришла лёгкость. Хоть кровь казалась Мере мерзкой на вкус, ее нечисти она нравилась, и потому приходилось испытывать одновременно и удовольствие, и отвращение. Наслаждение сравнимо было разве что с моментами наивысшего счастья. Но все же… Как бы ни было страшно признавать, но человеческая кровь понравилась Мере куда больше.

Она отложила пустой бурдюк и поднялась. Колдовская сила, подпитанная энергией чужой жизни, переполняла, рвалась наружу, звала совершать невозможное.

Мера подняла с земли рогатину — ее раскаленный наконечник оставлял световой след в морозном воздухе, — уложила ее на плечо и направилась в чащу. Она уже знала, где следует искать.

Глава 27. На верном пути

Ингвар проследил, как тонкая фигура Меры тает среди деревьев, как постепенно ее окутывает тьма. Уже через десяток шагов остался виден лишь темно-красный огонек над ее плечом, похожий на глаз неведомого чудища. Подбросив толстые ветки в костер, он последовал за девушкой, пока еще не потерял путеводный огонек из виду.

Сквозь ветки и хвою к земле практически не проникало лунного света, но все же Ингвар не чувствовал себя в ночном лесу таким уж слепым и беспомощным, как, видимо, предполагала Мера. Эта ее странная, иногда неловкая, иногда чрезмерная забота обезоруживала. Ингвар не знал, достается ли ему особое отношение, или Мера ведёт себя со всеми одинаково, но показывать свою самодостаточность больше необходимого он не собирался.

Когда-то Акке сказал ему, что каждой женщине важно чувствовать себя нужной, и важно знать, что без нее мужчине придется туго. Судя по тому, что у друга в столь молодом возрасте уже была жена, он знал, о чем говорит.

Мера в нескольких шагах впереди уверенно двигалась сквозь чащу, неся на плече тяжёлую рогатину, по весу мало отличную от секиры Акке, с которой справился бы не каждый. В движениях ее чувствовалась твердость и одновременно грация, ведь даже с копьём в руке она оставалась княгиней.

Он следовал за ней не только чтобы прийти на помощь в случае опасности, но и потому, что хотелось своими глазами вновь увидеть проявление ее невероятной силы. С какой лёгкостью она пару ночей назад подчинила десятки духов! С трепетом он наблюдал за ее деяниями, восхищённый ее могуществом и гордый тем, что знаком с ней лично. Прежде не доводилось ему видеть ничего подобного, и только старые легенды ормарров намекали, что первый избранный богом имел способность влиять на других.

Мера прошла уже, наверно, несколько сотен шагов, как вдалеке послышался гул. Сначала едва слышимый, с каждым ударом сердца он набирал силу. Быстрые тяжёлые шаги расходились по земле дрожью, качались тонкие ветки, а сверху посыпался клочьями потревоженный снег.

Мера остановилась, сняла с плеча рогатину и уперла ее в землю перед собой светящимся наконечником вверх. Потом вдруг чуть повернула голову в сторону Ингвара. Он мог видеть лишь очертания ее фигуры, но почему-то подумалось, что она улыбается.

Грохот тяжёлых нечеловеческих шагов и оглушительный треск ломающегося дерева были уже совсем