Хладная рать - Анастасия Командор

Возгарь, не выдержав, видно, упорного безразличного молчания княгини, показательно уселся рядом на свое обычное место, навис над ней и требовательно выпалил:

— Так какой у тебя план, а? Вчера сказала, что все решишь сама. Когда? Чего нам это будет стоить? Или твой план в том, чтобы спокойно трапезничать и дожидаться земовитовой рати?

Мера устало вздохнула, подняла пустой взгляд на Возгаря.

— Какой же ты сегодня суетной, боярин. Я даже скучаю по тому, прежнему. Тот хоть и был заносчив, но умел держать себя в руках.

— Ты что, издеваешься? — прищурился он с недоверием, ведь прежде подобного за ней не наблюдалось.

— Возможно.

— Мера, сейчас не время для…

— Диво! Ты впервые меня по имени назвал.

— Мера, — терпеливо вступился Булат, пока Возгарь снова не наговорил лишнего. — Нам нужно знать. Если есть у тебя план, поделись! Что людям говорить? Они напуганы, они ничего не понимают. Я приказал созвать всех свободных мужчин, но… что дальше?

Мера собиралась было снова как-нибудь съязвить, но вдруг поняла, что это совсем на нее не похоже. Ни при каких обстоятельствах не следует забывать, что она княгиня и должна вести себя соответственно, а сейчас она ведёт себя прямо как… Любава.

Аппетит вдруг пропал, да и остывший сбитень уже совсем не согревал. Она вздохнула, отодвинула блюдо и серьезно проговорила:

— Мой план в том, чтобы пойти к Земовиту, а не ждать, пока он одно за другим захватит и разорит наши поселения. Мне есть, что предложить ему. Ну а вы пока на всякий случай готовьте город к обороне.

— Как, если ты уйдешь сейчас с войском?

— Мне не нужно войско, а лишь несколько человек.

— Что за вздор! — всплеснул руками Возгарь, и Булат хмуро поддержал его:

— Что бы ты ни задумала, не станет он тебя слушать. А нам люди здесь нужны. Больше шансов отбиться меньшим числом, стоя на стене, чем в чистом поле.

— Я разве спрашивала совета?

Боярин и витязь переглянулись с недоумением и какой-то безнадежностью, готовые вот-вот бросить попытки вразумить девушку.

— И когда собираешься выдвигаться?

Двери вдруг резко распахнулись, и в трапезную влетел запыхавшийся гридин. С его кафтана и шапки посыпался снег и тут же растаял в натопленном помещении. Это был один из тех троих, которых Мера послала в сторону врага на разведку.

— Княгиня! Дурные вести. Вчера люди Земовита напали на первую из приграничных деревень. Жителей вырезали, забрали съестное и скот и подожгли избы. Лишь малому числу удалось скрыться от них в лесах. А сегодня они на подходе к следующему селу. Надо думать, ещё до полудня и там все будет кончено.

Мера, выслушав гридина, не изменившись в лице обвела взглядом советников и остановилась на Булате. Ответила на его вопрос:

— Сейчас. Сейчас и выдвигаюсь.

— Я с тобой! — тут же вызвался Ратмир. — Нужно взять хотя бы с десяток воинов тебе на защиту.

— Мы тоже идём, — твердо сказал Ингвар так, будто дожидаться позволения не собирался вовсе.

Возгарь округлил глаза, покачал головой и с безысходностью протянул:

— Безумие!

— Значит, пойду и я.

— Булат, ты-то куда? А кто здесь останется город оборонять? Кто дружиной командовать станет?

— Вы со Златомиром и командуйте. А я прослежу, чтобы план Меры не вышел из-под контроля. Добро, княгиня? Я твоему отцу обещал присматривать, хоть в этом мне не откажи.

— Ладно, — со вздохом согласилась Мера. — Будем седлать лошадей. А пока, Возгарь, передай мои слова жителям. Пусть люди пойдут на капище и вознесут Чернобогу кровавую требу. Если мы и сумеем защитить княжество, то только благодаря его покровительству.

* * *

Так и не прекративший сыпаться снег укрыл собой поля и дворы. Над его ровным слоем торчали темные кочки, пучки жухлой травы, жерди с насаженными на них черепами и растрескавшиеся чуры богов. Полосы бурой грязи со следами ног и копыт тянулись сквозь заснеженные поляны, молодые ольховые рощи и темные молчаливые дубравы. От одного поселения к другому. Какие-то из них пустовали — жители, напуганные известиями с востока, перебирались вглубь княжества, надеясь, возможно, спрятаться за стенами Калинова Яра. В других люди прятались за закрытыми ставнями, крепкими засовами и оберегами, ведь им все равно некуда было идти. В лесах не скроешься — там после заката властвует нечисть, и иные из них похуже безжалостного неприятеля.

К вечеру, миновав с десяток поселений, небольшой отряд всадников добрался до первой разоренной деревни. Столбы густого дыма вились над обгоревшими остовами изб, ввалившимися внутрь остатками стен и проломленными крышами. Черные длинные печные трубы возвышались над кучами изъеденных пламенем бревен. Проплешины тут и там зияли на снежном покрове, и все было черно вокруг от огня и пепла.

Всадники невольно замедлились, приблизившись к пепелищу, оставшемуся после недавнего пожара, а потом и вовсе остановились. Воздух здесь был теплым от жара тлеющих кое-где углей, густо пахло гарью и смертью.

А между черных крупных подпалин снег тут и там покрывали пятна крови, такие яркие, хорошо видимые на белом даже в сумерках. Они расплывались вокруг припорошенных хлопьями тел, остекленело глядящих в серое небо, тянулись поверх следов к ближайшему лесу, обозначая чьи-то попытки скрыться. Обмякшие протянутые руки выглядывали из-под завалов, и их тоже постепенно скрывал под собой снег. Будто сами боги пытались укрыть их, как люди укрывают от чужих глаз мертвые тела белыми тканями.

— Проверьте, есть ли выжившие, — распорядилась Мера, особенно на это не надеясь.

Несколько воинов из тех, кого отобрал Ратмир, разошлись в стороны. Одни осматривали недоеденные огнем постройки, другие пошли по кровавым следам за ранеными.

— Сколько людей, — с болью в голосе произнес Ратмир, глядя на тела матери и ребенка, что лежали в обнимку у порога собственного дома.

— Чего только не творили ради власти… — протянул Булат. — В былые времена такое происходило часто. Князья сменяли друг друга, и каждый считал своим долгом расширить границы за счёт войны с соседями. Не думал я, что снова увижу это.

— Да, ведь гораздо лучше объединиться для борьбы с общим врагом, — съязвила Кельда. — Ведь простая мирная жизнь — это слишком скучно.

— У всех своя правда…

Ратмир обернулся к Булату, хмуро обвел рукой остатки деревни.

— Какая же в этом правда, отец? Целые семьи расплачиваются за чужую алчность собственными жизнями, просто потому что один человек не желает довольствоваться тем, что имеет!

— В мире вообще мало справедливости. Мы говорим, что живём