Хладная рать - Анастасия Командор

А он все не сбавлял скорости. Передвигался прыжками, отталкиваясь от земли длинными мощными руками и ногами, драные замшелые одежды и некое подобие накидки развевались позади, рога то и дело цеплялись за ветки и сметали их, так что обломки летели в разные стороны. Два огромных жёлтых глаза горели звериной яростью, неукротимой энергией и диким безумием.

Леший был уже в каких-то шагах от Меры. Казалось, он вот-вот нападет на нее прямо в прыжке, ведь осталось ему сделать тот один-единственный прыжок.

Ингвар напряжённо вцепился в меч, готовый немедленно броситься в бой, сердце его забилось чаще, такое непривычно беспокойное.

И вот нечисть оказалась прямо перед Мерой, нависла над ней громадной тушей, устремила вперед острые когти. Княгиня с удивительным проворством перехватила рогатину обеими руками и вместе с быстрым выпадом направила раскалённый рожон прямо навстречу чудовищу.

Вмиг леший застыл в движении, с протянутыми лапами и раззявленной пастью, а наконечник замер в какой-то ладони от его груди. И Мера не шевелилась. Вскинув голову, глядела в глаза нечисти с вызовом, бесстрашно и настойчиво.

Мгновения проходили в звенящей тишине, где самым громким звуком был стук собственного сердца. Ингвар сжимал рукоять меча и ждал, а в душе его теснились восторг и опасение.

— Подчинись или сгинь! — властно повелела Мера.

Такая сила была в ее голосе, во взгляде и, кажется, в самом воздухе вокруг, что даже Ингвара невольно потянуло к земле.

Леший раскатисто и низко зарычал в ответ. Рык его походил на медвежий и волчий одновременно, в нем слышалось змеиное шипение и далекие раскаты грома. От него закладывало уши и перехватывало дыхание, потому что это были звуки самой смерти.

Но Мера даже не вздрогнула.

— Хозяин леса, — насмешливо протянула она, — могучий, древний. Сотни лет ты держал людей в страхе. Тебе отдавали в жертву младенцев, больных и старых. Тебе поклонялись. Но теперь ты совсем один. Ты зол на людей и напуган. Напуган, ведь знаешь, что ночи твои сочтены в этом мире. Я отправлю тебя в забвение, но прежде заставлю кричать от боли. Знаешь, что такое боль?

Леший не шевельнулся, лишь кривой изгиб рта раскрылся чернотой, словно трещина в дереве.

— Тебе не убить меня, человек, — медленно и низко проревел он шумом ветра и скрипом деревьев. — Пытались. Много пытались. Не вышло. Я всех их сожрал, и тебя сожру.

— Так что же ты медлишь? Я готова к смерти, а ты?

Мера чуть приподняла рогатину, так что кончик упёрся в тело нечисти. Плоть зашипела и задымилась, из глотки вырвался недовольный хрип. Но как бы злобно и непокорно не сверкал глазами леший, он отступил, сдался перед лицом окончательной гибели.

— Боишься, — безжалостно заметила княгиня. — Столько убивал, но сам умирать не готов. — Неотрывно глядя в его глаза, с невероятной силой и властью в голосе она повелела: — Подчинись, если хочешь жить. Подчинись, и я дам тебе столько душ, сколько сможешь сожрать. Подчинись или сгинь навечно!

Несколько мгновений ничего не происходило. Потом вдруг леший пошатнулся, сделал шаг назад. Казалось, движения даются ему с трудом, и он всячески пытается взять контроль над телом, которое его не слушается. Он отступил ещё на шаг, медленно опустил руки к земле, сгребая ее когтями. Склонил голову, а ветвистые, заросшие мхом рога повисли прямо над Мерой.

Ингвар следил за ним с замиранием сердца, испытывая такую гордость за Меру, будто не она только что подчинила гигантскую тварь, а он сам. Снова и снова его поражала необыкновенная сила девушки, как и в прошлую ночь, как и в ту, первую. Казалось, ей нет предела.

Спустя короткое молчание, наполненное торжеством и покорностью, принятием неизбежного, леший уже гораздо тише, но с затаенной злобой прошелестел:

— Не думай, что победила. Я терпелив. Подожду. В смерти у тебя не будет надо мной власти. Тогда и сожру тебя.

Мера лишь усмехнулась.

Леший отвернулся и удивительно быстро для своих размеров с грохотом и треском скрылся в чаще, оставив за собой полосу повреждённых когтями деревьев и обломанных веток. А девушка тут же опустила почти потухшую рогатину на землю. Подойдя ближе, Ингвар заметил, как подрагивают ее руки от напряжения, и сам перехватил древко.

— Говорила же, что справлюсь, — устало произнесла девушка, не спеша возвращаясь к костру вместе с Игнваром.

— А я и не сомневался.

Должно быть, подчинение нечисти забрало большую часть ее сил. Мера сейчас как никогда походила на мертвую: тусклый взгляд, бескровные губы, бледное лицо, которое едва не светилось в темноте подобно ликам духов, хотя всего половину свечи назад излучало энергию и жизнь.

На месте костра остались только пышущие жаром красные угли, да бледные язычки держались ещё у краев. Перед тем, как приступить к собственному ритуалу, Ингвар набрал толстых сучьев, переломал их на куски поменьше почти без труда и сложил рядом, чтобы Мера не замёрзла ночью.

Девушка сидела у костра все это время и молчала. Глядела на красные потрескивающие угли, хмурилась и думала о своем.

— Тебе необязательно ждать меня.

Ингвар присел на корточки рядом и подхватил бурдюк с отваром. Мера перевела на него отрешённый взгляд.

— В прошлый раз я запретила нечисти покидать лес, но не запрещала нападать на тех, кто зайдет в него. Сейчас у меня вряд ли хватит сил отдать новый приказ. А если я буду здесь, близко они не подойдут.

Ингвар стянул плащ с меховым воротом и укрыл им плечи Меры, потом выудил из костра не до конца обгоревшую палочку. Нанес на камень черным концом несколько рун, которые означали имя Владыки и которые всегда вырезали на его идолах. Затем палкой побольше очертил в земле широкий круг, чьим центром был камень. Это совсем не походило на достойное бога капище, но для одного ритуала вдали от дома подойдёт и такое.

Завершив приготовления, Ингвар снял верхнюю шерстяную рубаху, затем и нижнюю. С отваром в руках опустился на колени перед камнем с рунами Владыки. Кожу тут же нещадно защипал мороз, по телу побежали мурашки.

Осталось лишь выпить отвар, но он все медлил. Хотел оттянуть видение, ведь пока оно не пришло, пока не внесло окончательную определенность, можно было сделать вид, что он по-прежнему следует знакам. Что желает того же, чего желает бог. Он медлил, потому что не хотел другого пути, чем тот, которым шел сейчас. Впервые он не был настолько покорен судьбе, насколько следует, и его это волновало. Как он продолжит служить